— Женя, если это шутка, то неудачная! — произношу, сама понимая, что такими вещами может шутить только полный идиот. — Вставай, идем в кухню, поговорим за закрытыми дверями, чтобы нас не услышали.

— Я не шучу, — поднимается и, придерживаясь за стенку, шагает следом за мной. — Я злюсь на себя, что потерял такую женщину, — мне тошно от его пьяных признаний. — Злюсь на себя, что мог тебя заразить, — закрываю за ним дверь, а он плюхается на стул. Я отхожу к окну. — Теперь мы вместе… — я ошарашенно смотрю на него, а он продолжает: — умрем. Ты меня простишь?

— Давай ты не будешь меня… нас хоронить раньше времени? — я не спрашиваю, при каких обстоятельствах он узнал о своем диагнозе. Как давно это случилось… Мне его жизнь совсем неинтересна.

— Ты уверена, что не заразилась? — он говорит тихо. — Я буду только рад, если это так, — не верю ему почему-то. — Значит, умру только я.

— Люди с таким диагнозом при правильном образе жизни и регулярной терапии в наше время доживают до старости. Не думаю, что врач с тобой об этом не говорил, поэтому прекращай давить на жалость! — раздраженно выговариваю.

— Это разве жизнь? Не пить, не курить, вечно принимать таблетки, будто инвалид!

— Ты забыл про незащищенный секс.

— Если я буду предупреждать партнершу, что у меня ВИЧ, много желающих найдется заняться со мной сексом? — недовольно. А у меня так и вертится на языке: «Копи на резиновую бабу!».

— Вести беспорядочные половые связи уже не получится, а вот найти постоянную партнершу, которая тебя полюбит и примет с диагнозом — возможно.

— Рада, давай начнем все сначала? — будто не слыша меня, продолжал он. — Я все понял, осознал. Я ведь всегда тебя любил, Рада! Ты ведь меня не бросишь? А если мы оба больны, будем друг друга поддерживать…

Он серьезно? Я от удивления потеряла дар речи. Женя, видать, для храбрости напился, чтобы произнести свою пламенную речь. Я поняла, на что он рассчитывает: на фоне общей болезни я от безнадеги должна его принять. А дальше по старому сценарию — вновь кормить, поить, одевать этого тунеядца.

— Рада, ты мне поможешь? — со слезами на глазах.

— Помоги себе сам! — нервы сдают, я срываюсь. — Ты взрослый мужчина, пора учиться брать на себя ответственность.

Про себя добавляю, что буду умирать, но к нему не вернусь!

— Рада, я перееду в Питер. Будем вместе жить, работать. Эта гребаная бесплатная терапия, с ней ты полный инвалид. Я узнавал про зарубежные аналоги, они, конечно, денег стоят…

Я выпадаю в осадок. Наверное, хорошо, что он напился. Сумбурно объясняет, но все более понятной становится картина. Трезвый Женя более осторожен и закрыт. Вряд ли бы он сказал — «работай, любимая, на мое лечение, чтобы я продолжил жить в свое удовольствие». Мерзко на душе. Будто помоями облил. Эгоист в самом плохом смысле этого слова.

— Какой ты жалкий… — тихо протянула я, но бывший муж не обратил внимания, он продолжал:

— А еще лучше, если мы вернемся в Москву. За квартиру платить не надо, будем жить у родителей.

Счастливая перспектива…

— Я найду хорошо оплачиваемую работу, ты не пожалеешь, что ко мне вернулась.