Брайс ответил за Дженсена. — Это верно, — согласился он. — Нет.

Мэддокс облизал пересохшие губы и попытался встать. — Итак, Чез стал жадным, возможно, захотел больше, и вы решили, что будет легче разделить все на троих, вместо четырех?

Дженсен нахмурился, по-видимому смутившись. Мэддокс решил, что под всем этим он все еще ребенок, который ненавидит врать своей матери о том, где он был.

— Это правда, Дженсен? – он нажал сильней. — Так?

Его брат улыбнулся. Это было ужасно. — А что с того, если бы это было правдой?

— Что с того? Думаешь что с того, что твой сын сказал бы, если бы он сейчас увидел тебя?

Улыбка исчезла. Дженсен чуть-чуть поднял пистолет.

Мэддокс покачнулся от головокружения и боли от сотрясения. Кто знал, что Сандерс, эта крыса, ударит его чем-то? Что бы это ни было, оно нанесло глубокий порез чуть выше правого виска. Он почувствовал, как кровь течет по одной стороне.

— Может быть, — распаляясь сказал Мэддокс, — ты его тоже запер. И Габи. Тогда смог бы остаться наедине со своим золотом. И эти лохи тоже.

— Не надо, — прорычал Дженсен, — ни слова о моем сыне. Я не обязан давать какие-либо чертовы ответы, – он поперхнулся. — Семья ни черта для тебя не значит. Я убил, чтобы защитить моего мальчика.

Чез угрожал малышу.

Алан говорил об этом, и на данный момент у него не было причин лгать. Это не изменило того факта, что Дженсен навел на него пистолет.

Брайс скользнул в сторону Дженсена, как змея. Мэддокс с тревогой наблюдал, что он тоже держал пистолет. Он даже не посмотрел на Мэддокса. Он говорил только с Дженсеном.

— Ни в коем случае, Маклеод. Ему не достаточно будет уйти. А что ты будешь делать, когда он приведет сюда тех горилл в коже? Они убьют тебя, изнасилуют твою жену, перережут глотку твоему ребенку.

Мэддокс громко рассмеялся. – Ты пересмотрел телевизор, мудак.

Тем не менее, он видел, что Дженсен не собирался оспаривать слова Брюса. Алан подкрался к своему двоюродному брату.

— Сделай это, — он просюсюкал словно щенок. — Просто сделай и покончи с этим.

— Дженсен, — сказал Мэддокс, и это было больше, чем слово. Это было последнее слово его брату. — Только не позволяй Габи думать, что я смылся от неё. Убедись, что она знает, как сильно я ее люблю. Сколько себя помню, я всегда любил ее.

Дженсен сделал несколько шагов назад и повернулся к стене. Он посмотрел на потолок.

— Эй, Мэд, — сказал он сдавленным голосом. — Помнишь, то время, когда мы заблудились там, в горах после наступления темноты?