Они приехали к обеду, и я с радостью отметила, что мой четырехглазик похорошел. Ее глаза сияли счастьем, она казалось легкой, смешливой, а в мимолетных взглядах, брошенных на мужа, мелькала нежность. Мы долго обнимались, потом целый час провели в разговорах наедине, оставив мужчин обсуждать дела усадьбы.

- Ты счастлива? – скорее уточнила, чем спросила я, на что Таня быстро закивала головой, зажмурив глаза.

- Очень! Порой мне даже кажется, что все это сон и, проснувшись, я обнаружу себя в своей кровати. За стенкой ты храпишь, в коридоре стоят ведерки, приготовленные для похода за грибами, а из радио несется: «Цвет настроения синий».

- Нет, туда мы уже никогда не вернемся, - мне даже страшно стало от такой мысли. – Наша судьба здесь.

Как же быстро забывается все привычное, стоит начаться настоящей жизни, полной чувств и ощущений. Я давно не вспоминала о скучных, тянущихся, словно жевательная резинка, буднях. Меня уже не было там, для того мира я умерла.

Не успели мы рассесться за обеденным столом, как в столовую вошли Дмитрий Сергеевич и Петр. Я сразу поняла, что они прибыли с новостями, которые касались суда. Так и вышло.

- Завтра нужно явиться на судебное заседание, - сказал Петр. – Монахини уже здесь. Сестры хотели поселиться в постоялом дворе прямо в городе, но мы не стали рисковать и пригласили их к себе.

- Они согласились свидетельствовать? – с надеждой спросила Наташа, начав волноваться. – Матушка игуменья с ними?

- Да, они сразу приняли решение ехать в суд, - улыбнулся Дмитрий Сергеевич. – Как сказала матушка игуменья: «Диаволу нельзя потакать, иначе он свои греховные дела еще больше творить начнет. Безнаказанность станет править Божьим миром. А мы ведь как стражи Его, стоим на вере и правде».

Теперь дело было за Наташей. Ей нужно набраться смелости и не позволить давить на себя. А ведь Потоцкий попытается напугать ее, в этом я даже не сомневалась.

- Мы ведь поедем на суд? – Таня с мольбой посмотрела на мужа. – Я должна там быть!

- Конечно, поедем, - успокоил ее Андрей. – А как же! Мне самому хочется в глаза бывшему другу посмотреть.

А к ужину в усадьбу снова доставили записку от Потоцких. Весь текст ее был пропитан ненавистью и ультиматумами. Он просто пестрел словами: «немедля», «права не имеете», «требую», «приказываю подчиниться», а в конце так вообще написала такое: «девку замужнюю вернуть в дом супруга, для наказания за своеволие». Я даже представила, как она брызжет слюной, скрипя пером по бумаге. Видимо, Александра вызвали в суд, и Потоцкая решила использовать угрозы, надеясь непонятно на что. Неужели они до сих пор не поняли, что с нами это не работает?

На суд они явились вовремя и, увидев нас, Александр презрительно скривился. Дарья Николаевна проплыла мимо с каменным выражением лица, но это равнодушие было показным. Ее глаза просто пылали гневом и яростью.

Но когда в зал суда вошли монахини, Потоцкий насмешливо покосился на мать. Молодой человек явно был уверен в своих силах.

- Супруга ваша, Наталья Платоновна Потоцкая, утверждает, что вы убить ее пытались. Избили, а потом в бессознательном состоянии в реку бросили, - сказал судья, после оповещения о начале заседания. Он посмотрел на Александра через круглые очки. – Правду говорит, Наталья Платновна?

- Ложь! Чистейшая ложь! – воскликнул Александр, а Дарья Николаевна, не удержалась, чтобы не сунуть свой нос.

- Сбежала она! Прихватила драгоценности мои и сбежала! С любовником, небось, ошивалась! А сына моего оговорить надумала, чтобы себя обелить!

- Дарья Николаевна, голубушка, вы же не на базаре… - осуждающе протянул судья. – Есть доказательства, что прелюбодействовала Наталья Платоновна? Свидетели? Два-три человека подтвердить должны. Когда супруга ваша исчезла?

- В мае того года, - ответил Александр и растерянно моргнул в сторону матери. – Так ведь, матушка?