- Да стой ты, кому говорю, - он опять схватил меня за руку, которую я вырвала и, прикусив губу, продолжила свой путь, начиная подниматься в проулок.
Он огляделся по сторонам, ненадолго застыв в нерешительности, и всё же пошел следом:
- Там может быть накол или перелом, давай съездим в травмпункт?
- Что ты привязался? Сказали же, уходи, – я повернулась к нему. Взгляд выцепил негустую бороду, которая скорее смахивала на месячную небритость и глумливую полуулыбку, застывшую в уголках губ.– Что ты лыбишся? Весельчак нашелся…
- Да вот думаю, нафиг оно мне впало? Бросилась под колеса, едва не сделала убийцей, забрала пару лет жизни ещё и ломается.
Он был прав, конечно. Я не хотела выглядеть тупой блондинкой, которой плевать на всё, кроме себя. Бесспорно, чувство вины у меня было, и я понимала, что ещё легко отделалась, а ведь могла стать причиной аварии.
Заметив мою нерешительность, он возобновил наступ:
- Поехали, тут больница не далеко, через пару улиц. Не хочу, чтобы из-за меня ты мучилась.
Чёрт, завтра на работу. А вдруг что-то серьёзное? Лучше перестраховаться.
- Хорошо. Поехали, только пакеты занесу домой.
- Какие? Я отнесу.
Я показала рукой на продукты и махнула в сторону 7 номера. Он с удивлением посмотрел на меня, но промолчал.
- Поля, - я наклонилась к девочке, до сих пор жавшейся к моему бедру. – Беги домой, береги собачку и не выпускай на улицу. Завтра увидимся. Договорились?
- Он ничего тебе плохого не сделает? – в её глазах был неподдельный страх.
- Ну что ты? Вот увидишь, завтра я буду, как новенькая и мы вместе выгуляем твоего друга.
Наконец Полина успокоилась и побежала домой, правда, ещё не известно, будут ли ей там рады.
Шумахер вернулся и остановился рядом:
- Давай, опирайся на меня, – он немного наклонился, подставляя плечо.
- Я и сама смогу, – буркнула я и на одной ноге поскакала к машине. Мне было всё равно, как это смотрится со стороны.
Сзади послышались приглушенные смешки.