— Подумаете? — настырно переспросил он. — Пока вы думать будете, они мне уже склеят ласты.

— Мы тебе утром перезвоним.

Я поспешила отключиться — момент был подходящим. О тяготах своего положения Гришка собирался рассказывать ночь напролет. А чем мы ему поможем?

— Да ничем, — сказал Саша насмешливо. — Мы ему ничем не поможем. Мы — не реабилитационный центр. А у Гришки нашего просто истерика. Разрядка после всех испытаний.

— Но может, там правда несметные сокровища?

— Да какие сокровища? Ты что, не знаешь Гришку?! Заводится с пол-оборота! Пускай теперь Светка занимается с ним, мы уж и так хорошо поработали.

Особенно я! Нянчилась с этим Гришкой, как с собственным ребенком. Он привык, и думает, всю жизнь можно будет пользоваться моим участием, звонить в двенадцатом часу, изливать душу. Нет, Саша тысячу раз прав: пусть теперь плачется своей Светке!

Но может, у них не те отношения? Я знаю, есть такие семьи: пьют, едят, спят, растят детей, делают покупки, но не разговаривают. И не из-за отчуждения или неприязни. Одна моя пациентка как-то сказала мне:

— О делах мужа я узнаю из случайных обмолвок или из его телефонных разговоров с друзьями. В лучшем случае он о чем-нибудь расскажет мне постфактум.

Я подумала, что и у нее тоже пропало желание делиться с мужем, если даже оно и было. И вместе с тем по-своему она хорошо к нему относилась. Всегда повторяла, что человек он порядочный, надежный. И сама была верной и заботливой женой. В некотором смысле их союз можно было назвать образцовым. Если в этой сфере только возможны образцы!

— Ты все о Гришке? — поинтересовался Саша.

— Уже не о нем.

По комнате еще тут и там мелькают призраки счастливого будущего, уготованного нам жизнью: долгих интимных вечеров, интересных путешествий, ярких праздников и насыщенных будней, когда ни один день не будет похожим на другой.

В молчании мы допиваем красное вино, доедаем остатки ужина и в половине первого исчезаем за дверью нашей необыкновенной белой спальни.