Признаваться в этом во второй раз было так же унизительно, как и в первый.

– Да, она ускользала ночью дважды за последние месяцы. Она первокурсница, новенькая в колледже и…

Ее голос сник, когда блондинка в полицейской форме вернулась в гостиную и многозначительно кивнула Зелински. Грейс застыла на месте, ее мускулы мучительно напряглись.

– Не возражаете, если я осмотрю остальные помещения? – спросила ее женщина.

«Сара Эйрис», – прочла Грейс ее имя на бирке.

Тело сынишки Рэмена было найдено в подвале. «Остановись! – прикрикнула на себя Грейс. – С Джессикой все в порядке. Иного не может быть». Грейс попыталась придать голосу твердость:

– Нет, то есть я не возражаю. Может, проводить вас?

Эйрис обменялась взглядом с напарником.

– Нет, благодарю вас. Я не заблужусь.

Блондинка вышла.

Грейс прошиб холодный пот.

– Когда вы выходили через парадную дверь, была ли она заперта?

Говоря это, Зелински поглядывал в свой блокнот, куда он записал предшествующие ответы Грейс.

– Она не была заперта. Она была заперта, когда я ложилась спать, но потом оказалась открытой.

– Что натолкнуло вас на мысль, что тип, которого вы преследовали, побывал у вас в доме?

– Открытая дверь и еще медвежонок. Это медвежонок Джессики. Полагаю, что он забрал игрушку из ее спальни, а потом выронил или бросил, когда я погналась за ним. Никаким другим способом медвежонок не мог попасть туда, где я его нашла.

– Может быть, ваша дочь вынесла ею на улицу и там уронила? Не в эту ночь, а раньше?

Грейс отрицательно мотнула головой.

– Он был на столике у кровати, когда она засыпала. Я в этом уверена. И ей не пришло бы в голову вынести его наружу, а еще менее вероятно, что она уронила его и оставила лежать на тротуаре.

Зелински вновь сверился со своими записями и вновь поднял взгляд. Сейчас он смотрел на Грейс откровенно испытующе.