Итак, у меня четырнадцать стрел, у Якова пять. Хватит ли нам такого запаса снарядов? Время покажет.

       Еще один рык раздался в тумане. Еще одна стрела унеслась во мрак. В ответ тишина и разочарованный скрип моих зубов.

       Яков держал стрелу на тетиве, но не стрелял. Он сознавал, что в таких условиях только чудом может попасть в цель, ночью, в тумане, на звук... нет, лучше подождать пока волки покажутся из белесого молока, зависшего в воздухе, и только тогда стрелять, а пока надеяться, что я перестреляю их раньше этого мига.

       Нервы были натянуты до предела, как и тетива, холодившая тонкой нитью щеку. Пальцы подрагивали, готовые в любую секунду разжаться. Время тянулось, словно, вечность. Я чувствовал, что волки здесь, что они бродят вокруг нас. Ожидание прекратилось неожиданно. Сколько не готовься к нападению, но оно всегда происходит неожиданно. Волки как по команде, стаей выметнулись из лесу.

       Я еще никогда так быстро не стрелял. Тетива непрестанно била по рукавичке. Эти хлесткие удары слились в один протяжный звук, за которым я не сразу различил человеческие голоса. Из тумана, позади нас, оттуда, откуда мы пришли, вынырнули три мужские фигуры. Даже в такой смертельно сложной ситуации мозги, получившие знания не из одной книге по оружию прекрасно выдавали информацию о пришельцах. Одна фигура с ног до головы была закована в блестящие стальные латы, с полутораручным мечом в руке, известным под названием "бастард", который имел искусно выполненный полузакрытый эфес, обладающий дужкой для защиты пальцев. В другой руке обладатель бастарда держал длинный миндалевидный стальной щит с непонятным в темноте гербом. Еще одна фигура размахивала блестящим двуручным мечом. А третья была вооружена двумя длинными, изогнутыми кинжалами с прямыми кардами, загнутыми на концах. Неожиданная троица сходу разогнала стаю. Еще бы, двуручник с одного удара разрубал животное пополам. Меч и щит тоже знали свое дело, скупые, но смертельные выпады, сражали волков. Вихрь кинжалом полосовал серых убийц на кусочки. Я не сразу понял, что мы спасены, настолько все это быстро произошло. Вокруг не было ни одного живого волка, только трупы и фрагменты тел, на красном от крови снегу. Даже раненых животных не было. Все были прямиком отправленные в волчью загробную жизнь, кто гоняться за зайцем, а кто убегать от охотника. Сизые кишки из распоротых животов, серые мозги из разрубленных удлиненных черепов, и кровь, алая, горячая, мои глаза не знали, за что зацепиться - такое зрелище впервые предстало передо мной.

       Обладатель двуручника, отправив свое страшное оружие в ножны, прикрепленные за спиной, произнес устало, обращаясь ко мне:

       - Прекращай.

       - Что простите? - не понял я, пытаясь унять нервную дрожь и отнять взгляд от трупов.

       Он, стирая тыльной стороной ладони, брызги волчьей крови с кожаного нагрудника, покрытого заклепкам, мотнул головой в сторону моего колчана.

       Я повернул голову и увидел, что моя правая рука бессознательно пытается нащупать там оперение стрелы, но колчан был пуст.

       - Лихо ты стреляешь, - продолжил простуженным басом все тот же воин.

       - Есть такое, - проблеял я.

       - Где здесь ближайшая деревня? - резко сменил тему он.

       Немного успокоившись, я произнес:

       - Час пути.

       Яков, молчавший до этого, проговорил:

       - Благодарю, яко выручили наши животы.

       Закованная в латы фигура, произнесла высоким женским голосом, приглушенным ведроподобным шлемом с опущенным узким забралом:

       - Не стоит благодарностей. Вы нам тоже хоть и невольно, но помогли. Если бы не ваши следы на этой богом забытой дороге, то мы бы так и бродили по проклятому северному лесу в поисках хоть одной живой души.

       - Леди Женевьева вы как всегда правы, - поддакнул еще один воин, хриплым голосом. - Познакомиться надобно, - продолжил он, смотря на нас с Яковом, - Харник - это собственно я. Леди Женевьева Сонбаденская наш сюзерен и покровительница. И вот этот угрюмый здоровяк - Георг.