- Мне приходилось когда-то читать устав, - на лице командира полка не дрогнул ни один мускул. – Там сказано, что взвод обороняет опорный пункт шириной четыреста метров, рота – до полутора километров, батальон обороняет полосу до пяти километров, а полк, соответственно, по числу своих батальонов, выставленных в первом эшелоне. В уставе также написано, что командир, принимая решение, должен руководствоваться данными разведки, и соответствующим образом распределять имеющиеся силы. Сейчас мы имеем то, что имеем – какие-то выродки перед началом СВО докладывали нашему мудрому руководству о том, что здесь, на Украине, армия не встретит никакого сопротивления, а пройдёт победным маршем до самого Киева. Соответственно, в план операции были внесены сведения, не соответствующие действительности, и в реальности мы пошли на врага не теми силами, какие были нужны, а гораздо меньшими. Мало того, что меньшими силами, но мы ещё и резервами не располагаем. Построение обороны, - Игнатьев провел карандашом по рубежу, поднятому красным цветом, - выполнено в один эшелон. В обороне мы имеем огромные дыры, прикрыть которые нечем. Понесённые в боях потери привели к тому, что на взводных опорных пунктах у меня сидит по десять-пятнадцать человек, менять которых некем. Техника практически вся выбита, люди измотаны, а враг, в свою очередь, бросает в бой свежие резервы. Как, например, напротив нас стоит 61-я егерьская бригада, в самый канун войны пополненная до штатов военного времени.

Котлов слушал, и не верил своим ушам. Он, конечно, полагал, что бардака здесь он встретит немало, но когда оказалось, что бардак был вызван изначально неверными решениями, принятыми на основании докладов разведки, ему всё больше и больше становилось не по себе. Здесь как-то по-особенному ярко становилось понятно, насколько важна была лично его работа, и в какие серьёзные последствия вылилось отсутствие должной работы, как таковой.

- БЧС полка? – спросил он.

- В строю триста сорок штыков, - ответил Игнатьев. –С начала операции на сегодняшнее утро реально мы имеем двухсотыми восемьдесят шесть человек, трехсотыми триста пять, четырехсотыми сто двенадцать и пятисотыми шестьсот двадцать. От танкового батальона осталось шесть танков. В двух мотострелковых батальонах осталось тринадцать БМП и четыре МТ-ЛБ. Артиллерия тоже практически вся выбита, при том, что без неё тут вообще никакие вопросы не решаются. Приданные нам «геноциды» работают круглосуточно, на них уже накатники текут, да стволы скоро без нарезов останутся.

Осознание масштабов трагедии стало накатывать на Игоря всё сильнее и сильнее. Он растерянно посмотрел на офицеров:

- Как же так?

- Но это, товарищ полковник, ещё не всё, - Игнатьев указал карандашом изломанную голубую линию на карте: - Вот видите, река Дончанка. На послезавтра нам поставлена задача форсировать её в трёх местах, захватить на том берегу плацдарм и удерживать его до прибытия свежих сил.

- Какими силами? – спросил Котлов. – Дивизия что-то даст?

- Держите карман шире, - порекомендовал Игнатьев. – Шестьсот шестой полк должен сделать это своими силами. Такова воля командующего группировкой.

- Но в полку же нет людей!

- Товарищ полковник, - командир полка внимательно посмотрел на Котлова. – Вы как не из нашей армии. Вы, часом, не американский шпион? Вы же понимаете, что в штаб группировки не докладывается информация о четырёхсотых, которые ещё могут найтись, а значит и не следует поднимать панику, и пятисотых, за которых других командиров со своих должностей очень быстро снимают. Вы что, думаете, наш комдив хочет, чтобы его сняли с должности?

- Но это же… - Котлов всё больше проникался реальностью. – А чем тогда воевать?

- А это никого не волнует. Воюем, тем, что есть.

- Мы же обрекаем людей на заведомую гибель! Три направления форсирования – это сколько нужно людей? При том, что в полку осталось триста человек? Это же совершенно бессмысленно пытаться форсировать реку такими небольшими силами – нам даже не дадут переправиться, или скинут в реку сразу после закрепления на плацдарме… а ведь ещё и оборонительные рубежи держать надо!

- В группировке уверены, что в полку более тысячи человек.

- А техника? Про неё что, тоже не докладывается?

- Докладывается, - кивнул Игнатьев. – Но медленно. Чтобы никого в верхних штабах не удивить и не расстроить. Или вы думаете, что списание топлива осталось там, за ленточкой?

- Устав требует, если подразделение не готово к выполнению боевой задачи, доложить об этом командиру, - напомнил Котлов.

- Допустим, - кивнул Игнатьев. – Доложили. А дальше-то что? В уставе же не сказано, что такой доклад автоматически отменяет поставленную задачу. Задачу с нас всё равно никто не снимет.

- Это не война, а какой-то бардак…