Надо отойти подальше от расщелины – смерть умеет казаться очень притягательной, нашептывает простые и быстрые решения. Но у меня сейчас хватает забот, и нет никакого желания усесться на камушек, подпереть рукой щеку и подумать о смерти всерьез.
Мне надо быстрее перетащить Ника к пещере. Он худощавый, высокий и спортивный парень. Но все равно слишком тяжелый, чтобы я смогла в одиночку справиться с таким делом. Вытаскиваю из рюкзака веревку и прикидываю ее длину: за пару недель в тренинг-центре будущие игроки, конечно, не превратились в альпинистов, но научились некоторым полезным штукам. Попробуем сделать петлю, подцепить его под руки и спустить вниз на веревке. Только надо найти, где эту веревку закрепить. Справиться без помощника с такой задачей сложно, и я здорово обрадовалась, когда увидела, как Дан карабкается ко мне по склону.
– Живая? – Он обнял меня и похлопал по спине как старого приятеля.
– Думаю, пойду гляну: кто из вас, девчонки, кувыркнулся в пропасть… Слушай, ты сегодня отжигаешь!
– Это не я. – Мне чужой славы не надо. – Это все Юлька…
Он тоже подошел к расщелине, столкнул носком вниз кусочек льда, тихо присвистнул и покачал головой. Жаль, что на Игре нет команды, одетой в черное. В черном Дан стал бы главным героем – у него эффектные темные брови. В меховой одежде, как у пещерного мертвеца, он мог выглядеть как опасный хищник, у него яркие кошачьи глаза. Но в неуклюжей оранжевой куртке он обычный лыжник, сбившийся с маршрута на снеговой трассе.
– Ты что, оставил малых одних? Они же перемерзнут!
– Ладно тебе, ничего им не сделается. Ну как, нашла своего парня?
– Он не мой парень, – сразу же поправила я. – Да. Я его нашла…
10
Мы поднялись к вырубленной во льду пещере, где я оставила Ника. От солнечных лучей он немного согрелся, кожа порозовела, веки чуть подрагивают. Мы, как умели, обвязали его веревкой – продели под руки, перекрестили восьмеркой на спине и закрепили на груди. Пока возились, выяснили, что никакой карты у Ника при себе нет. Вообще ничего из вещей нет – даже браслет на запястье расколочен камнем так, что вся кожа вокруг исцарапана и в синяках. Сигнал с браслета перестал поступать, вот почему Никиту объявили как «выбывшего», но тело не стали искать, догадалась я.
– Привет от Юльки, – вздохнул Дан, заслонил глаза от солнца рукой и огляделся. – Где эта стерва прятала свое добро? Место должно быть рядом, долго без куртки она не протянула бы. Наверняка ее логово-берлогово ниже, таскать рюкзаки наверх тяжело…
Мы одновременно повернулись и посмотрели на пятачок снега, где продолжали топтаться Лешка с Иришкой. Они заметили нас, стали кричать, прыгать и махать руками.
– Что там опять стряслось? Пойду взгляну.
Дан сбросил веревку – она улетела вниз, извиваясь, как змея, потянул за нее, проверяя прочность крепления, а потом лихо скатился вниз, как будто всю жизнь только этим и занимался. Хотя я понятия не имею, чем он занимался эти два года. Он тоже машет мне рукой:
– Слезай, Анна! Спускайся сюда – быстрее! Малые нашли склад! – Значит, любопытство может приносить не только неприятности.
– Хорошо! – Но сначала я отправлю вниз Никиту…
…Я никогда не видела ничего подобного! В пещере горели десятки свечей, но казалось, что их несколько сотен. Свечи были расставлены повсюду, каждый огонек отражался в ледяных наростах и в каждой снежинке. Некоторые свечи уже догорали, кое-где виднелись куцые потухшие огарки, другие сгорели только до половины. Множество огоньков покачивалось от малейшего сквозняка, и по стенам скользили таинственные тени. В пещере было тепло, с потолка срывались капельки воды.
Если бы одна большущая капля не упала мне на нос, я бы стояла завороженная, пока не погаснет последний огонек, и не увидела ни аккуратно сложенные в углу рюкзаки, спальники и прочие трофеи, ни оранжевую куртку, ни раскуроченный деревянный ящик, в котором еще оставалось несколько нетронутых свечей.
– Бедная Юлька, – пробормотала я.