Все обернулись. Харри увидел огромного, будто надутого насосом и готового в любую секунду лопнуть, человека с маленькой темной головой с черными кудряшками и миниатюрными черными очками.

– Хесус Маргес, лучшие уши отдела, – отрекомендовал Маккормак, – и пока не совсем слепой.

– Разве что самую малость. – Маргес поправил очки. – Что у вас тут?

Лебье снова прокрутил пленку. Маргес слушал, закрыв глаза.

– Помещение. Кирпичные стены. И стекло. Никакой звукоизоляции. Ни штор, ни занавесок. Люди, молодые люди обоих полов, очевидно, семьи с маленькими детьми.

– Как можно все это различить в таком шуме? – скептически спросил Уодкинс.

Маргес вздохнул. Очевидно, с недоверием он сталкивался не впервые.

– Вы знаете, какой потрясающий инструмент – ухо, – ответил он. – Оно различает более миллиона вибраций. Один миллион. А любой звук состоит из десятка различных частот. То есть выбор расширяется до десяти миллионов. Средний разговорник – всего около ста тысяч статей. А выбор – десять миллионов. Остальное – тренировка.

– А что это за звук – постоянно на заднем плане? – спросил Харри.

– Тот, что между 100 и 120 герцами? Сразу и не скажешь. Можно в студии отфильтровать остальные и выделить именно этот, но уйдет время.

– А времени нет, – заметил Маккормак.

– А как он смог узнать Харри, если Харри молчал? – поинтересовался Лебье. – Интуиция?

Маргес снял очки и с отсутствующим видом стал их протирать.

– То, что мы так просто зовем интуицией, друг мой, всегда подкрепляется нашими ощущениями. Но эти ощущения могут быть такими неуловимыми, что мы почти их не замечаем. Как перышко под носом, когда спишь. Мы не можем понять, какие ассоциации они вызывают. И тогда зовем это интуицией. Может, он узнал то, как… э-э, Харри дышал?

– Я задержал дыхание, – ответил Харри.

– А ты ему звонил отсюда раньше? Может, акустика? Фон? Человек очень хорошо чувствует звуки. Намного лучше, чем он сам обычно думает.

– Раньше? Звонил… один раз… – Харри посмотрел на старый вентилятор. – Конечно, как я об этом не подумал.

– Хм, – сказал Хесус Маргес. – Такое чувство, что вы охотитесь за очень крупной дичью. Какое вознаграждение?

– Я там был, – продолжал Харри, широкими глазами глядя на вентилятор. – Конечно. Вот почему звуки показались мне знакомыми. И это бульканье… – Он повернулся к остальным: – Сиднейский аквариум!

– Хм… – Маргес поднял очки на свет. – Интересная мысль. Я и сам там бывал. Такой всплеск может, к примеру, быть от хвоста очень большого морского крокодила.