А мой мозг всё ещё отказывался верить, что девушка, стоявшая одной ногой в могиле, сейчас угрожает жизни главы.

А дальше секунду назад бывшая в крайне тяжелом состоянии пациентка рывком вверх взметнула левую, сломанную, в гипсе, руку, и со всего маху обрушила её на багровеющее лицо нашего руководителя.

В этот момент я уже вскакивал на кровать: не успев осознать всё до конца, на автомате ринулся на помощь главе.

Шаги по кровати давались с трудом: то ли воздух загустел, то ли тело у меня оцепенело, – но за два моих жалких шага девушка дважды успевает ударить главу загипсованной рукой. Два глухих стука, и я, наконец, перехватываю руку в гипсе. Для того, чтобы прижать руку к стене над её головой, пришлось навалиться всем телом.

Девушке на меня наплевать. Лицо перекошено яростью, волосы ссыпались на лицо, а взгляд не отрывается от главы.

Эта эмоция – невероятно сильная и искренняя – адресована не мне, и от этого почему-то в груди саднит.

Глава в мёртвом хвате худой руки хрипит и багровеет. Зажимаю её левую руку своей правой, коленом фиксирую плечо. Мое лицо становится вровень с её.

На долю секунды обжигает желание. Я молю: «Посмотри на меня».

Я вцепился в худое, травмированное правое запястье, чтобы освободить главу, и чтобы она, наконец, заметила меня.

Мне доводилось слышать, что в стрессовых ситуациях в людях высвобождается доселе дремлющая энергия, чтобы спасти организм, но не ожидал, что такой организм будет неистово биться со мной. В ней от силы килограмм пятьдесят, но мы вдвоём (Рей навалился девушке на ноги) едва удерживали тело на кровати. Она неактивно, словно бы неохотно билась, пытаясь нас с Реем сбросить, но вся сила её по-прежнему была устремлена лишь на главу.

Её лицо, перекошенное яростью, в нескольких сантиметрах от моего. Она не произносила ни звука – и от этого было ещё более жутко.

Борясь с ней за жизнь главы, я не мог отвести взгляд от лица. В глазах гнев и боль. На бинтах, прикрывающих раны, начали проступать розовые пятна крови. В груди защемило от этого. Остановись!

«Остановись и взгляни на меня?».

Внезапно её правая рука рывком разгибается: глава выворачивается и падает на пол. Пока мы с Реем валялись на объекте, Ё-на сообразила достать несколько игл от шприцов: и ткнула ими в основание локтя. Ё-не удалось попасть в нервный узел: от того рука рефлекторно выпрямилась.

Увидев, что глава вырвался, девушка исторгла гневный рык и рванулась следом. Рей отлетел в сторону от удара ногами, я же ничком бросился на неё и прижал к кровати всем весом. Билась он неистово, а я лишь обхватил её голову руками и прижал к груди.

– Успокоительное! Живее! – рявкнул я на ошарашенную Ё-ну, все еже сжимающую в руках шприцы и иглы.

Не знаю, сколько понадобилось им времени, чтобы найти и набрать лекарство. Девушка била меня отчаянно: под рёбра, в печень, и кулаком, и локтем – у меня звёзды сыпались из глаз. Но в то же время я чувствовал её тепло, запах бинтов и волос, вибрацию от её крика в своей груди. Чем больше она сопротивлялась, тем крепче я её сжимал. И, что удивительно, был доволен происходящим: ведь теперь она сражалась лишь со мной.

Они вводили успокоительное в трубку капельницы – первый, второй, третий шприц падает на пол. Рывки подо мной становились слабее – и я ослаблял хватку. Решился отпустить совсем лишь когда она обмякла.

Приподнявшись на локтях, я смотрел на неё, силясь отдышаться.

Такая хрупкая.