Все пали жертвами долбаной любви. Сначала Саяр, потом Барс, а теперь и я влип…

Ребёнок… Мальчик или девочка? Хотелось вернуться к Лене и быть рядом. Но я не собираюсь торчать в больнице, пока не смогу гарантировать безопасность любимой женщины и мелкого. Я должен убрать тех, кто может причинить им вред.

Понял, что с появлением Лены будто ожил. Обрёл шанс. Шанс на спасение — или чёрт знает на что.

— Терехов уже скулит и требует амнистию, — бодро сказал Гром, отвлекая от мыслей.

— У него вообще людей не осталось? Никто по его душу даже не приходил? Бабло не предлагал?

— Похоже, людей у него больше нет. После такой битвы к нам никто не сунется ближайшие лет десять, — хохотнул Гром, посмотрев в телефон. — Али звонит, — добавил удивлённо.

— Бери. У моего батарея села.

— Что сказать?

— Как есть. Меня рядом с тобой нет.

Тот кивнул, взяв трубку.

— Да. Здоро́во, Али. Шефа потрепали неслабо, но уже выписали. Отвёз его в бар. — Гром какое-то время слушал Али. — Да, хорошо. Передам. — Когда положил трубку, начал рассказывать: — Страдальческим голосом спрашивал о вашем здоровье. Сказал, что заедет через пару часов проведать.

— И всё?

Гром вздохнул.

— Просил передать, что был на могиле Сабины, положил цветы…

— Мразь! — сжал руки в кулаки.

В этот день одиннадцать лет назад Сабина умерла. Её нашли задушенной неподалёку от института, в котором она училась. Не удалось найти ни свидетелей, ни отпечатков. Ничего.

Каждый год на протяжении одиннадцати лет в день её смерти вместе с Али приносил цветы на могилу Сабины. Вместе с ним вспоминали, какой она была. Одиннадцать долгих лет я потратил на поиски того, кто лишил жизни родного мне человека. Одиннадцать лет ждал отмщения. Символично, что именно сегодня этот день настал.

Тормознув у бара, еле вылез из машины. Боль от раны в животе нельзя было заглушить одними таблетками. Стиснув зубы, зашёл в бар. Мои псы приветствовали меня. Потрёпанные, но воодушевлённые. Рады были видеть меня. Те, которые был на складе Али в тот день, пристыженно повесили головы.

— Не тупите! Вины вашей тут нет! — сказал, наливая коньяк.

Выпили за моё здоровье и за то, что никто не помер. Потрещав со своими, приказал, чтобы притащили Терехова. Череп и Кила вели его как собаку — на поводке. Терехов выглядел потрёпанным. Зло сверкнул глазами, увидев меня.