Кажется, никто не знает, сколько денег было прокручено и куда они ушли. По разным оценкам, сумма колеблется от 12 миллионов до 2 миллиардов долларов — но никто из участников сделки никогда не признает, что получил из этих денег хотя бы один цент: ни «контрас» Адольфо Галеро, ни друзья Оливера Норта. Даже Мэнни и Шогги будут все отрицать.
Детали по-прежнему покрыты тайной. И так будет до января, пока Конгресс не вернется с каникул, чтобы разгрызть этот орех.
Тогда в Вашингтоне заварится серьезная каша. Праздники в Белом доме будут не очень веселыми. Под елкой будут лежать только прах, хлысты и повестки в суд. Остаткам несчастной семьи Рейганов повезет, если им удастся добраться до базы военно-воздушных сил «Эндрюс» до того, как их лишат привилегии пользоваться вертолетами.
Когда распутают весь клубок, Уотергейт будет выглядеть как выходка расшалившегося подростка, а Ричард Никсон — заурядным мелким политиком, который поплатился за жадность и пристрастие к дешевому джину. Грязная «иранская сделка» войдет в историю, как самое отвратительное событие в Вашингтоне с 1814 года, со времен Уилбура Миллса, который сошел с ума и сжег половину города.
Главное пугало Белого дома — Патрик Бьюкенен — обезумел от ненависти и гнева. Для него это было дежа вю. Бьюкенен находится в Белом доме в то ужасное время, когда та же самая банда проныр, которых он называет «прилипчивые выскочки-негативисты», эти умеренные либералы и журналисты беспощадно уничтожили еще одного республиканского президента и оставили самого Бьюкенена без работы.
То был Уотергейтский скандал, мрачный эпизод в его жизни, потрясающее отрицание всего, что он поддерживал. Когда оказалось, что «босс» виноват, как уличная проститутка, у Бьюкенена появилось ощущение, что его предали. «Это был Сизифов труд, — писал он. — Мы катили камень в гору, а теперь он катится назад, прямо на нас».
Но это было давно. Бьюкенен пережил Уотергейт, проскользнул через плохо заделанные щели. Агню отказался оспаривать обвинение, а Никсон ушел в позорную отставку…
А сегодня Патрик снова в Белом доме, в качестве начальника отдела общественных связей. Он снова служит коррумпированному президенту — хотя ему это видится в другом свете. «То, что задумали либералы и левые, — предостерегает Бьюкенен, — это развал республиканского президентства, уже второй при жизни одного поколения».
Отвратительная перспектива, и никто не может уверенно назвать причину этого. Почему каждый президент-республиканец со времен Авраама Линкольна был коррумпирован до такой степени, что каждое утро, чтобы натянуть штаны, ему требовалась команда агентов секретной службы?
Начиная с Юлиссиса С. Гранта и кончая Большим Биллом Маккинли и Уорреном Хардингом, все президенты-республиканцы были настолько грязными, что не могли спать по ночам.
Даже у Айка был Шерман Адаме. «Он мне необходим, — говорил Айк. — И мне нет дела до его моральных устоев».
Преступные наклонности Никсона были обусловлены генетически. У Агню с рождения было что-то не так. Форд был настолько коррумпирован, что, давая прощение Никсону, не постеснялся заработать на этом несколько миллионов. А Рейган начал перенимать некоторые характерные испанские черты у прибывшего из Никарагуа клана Сомосы.
Сегодня Бьюкенен — единственный активный участник обоих скандалов. Сначала Уотергейт, а теперь, через десять лет — новый ужас, который Патрик пытается называть «Контрагейтом» — как будто все, что случилось, сделано из самых лучших побуждений в слишком усердном порыве истинного патриотизма.
Что не соответствует истине. «Иран-контрас» — нечто большее, чем игра «Захват флага» в военной академии; игра, которая непонятным образом вышла из-под контроля. Сегодня у Бьюкенена большие неприятности, и к Дню Сурка он уйдет, второй раз уйдет из Белого дома — искать работу в частном секторе вместе со своим шефом Дональдом Риганом. Они оба пользуются спросом, по крайней мере, на сегодняшний день, и им не потребуются талоны на бесплатное питание, когда, в конце концов, их выбросят за борт. Риган вернется на Уолл-Стрит, а Патрик вновь окажется на телевидении, где будет изводить журналистов и получать тысячу долларов в день.
Адмирал Пойндекстер и полковник Норт будут сидеть в одной камере в лучшей из федеральных тюрем, а Датч уйдет в отставку и отправится на свое «Небесное ранчо» в горах под Санта-Барбарой. Он возьмет с собой жену, собаку и Майкла Дивера, которого вскоре поглотит федеральная программа по защите свидетелей. Когда Майкл станет лесорубом, ему понадобится надежный спонсор, чтобы финансировать его новый образ жизни.
Разгул некомпетентности
Только в пятницу к вечеру нам в конце концов удалось взорвать джип. Вся долина вздрогнула, а куски красной шрапнели пролетели через крышу дома до самого леса, где начинается заповедник Уайт-Ривер. На дороге остановились все машины, а стадо лосей в панике разбежалось.
Все закончилось через двадцать две секунды. Никто из людей не пострадал, и ни одно животное не было убито, несмотря на зловещее присутствие Рассела Чатама, знаменитого художника — любителя мяса из Монтаны.
Рассел, кроме всего прочего, знаменитый повар — и где бы он ни появился, умирают живые существа. Он выловит тарпона в море и антилопу в прериях только для того, чтобы подержать в руках мясо.
Это его кулинарный фетиш, соединенный с высоким художественным чувством и волчьей тягой ко всему, откуда капает кровь… И когда он услышал о том, что мы собираемся взорвать огромную бомбу в самом центре стада лосей, он прилетел из Сан-Франциско — за день до акции.