Тем временем Андрэ прикрывает опаздывающую Амели. Терпеливо лжёт начальнику, что та сегодня вызвалась работать на складе, и также терпеливо бегает с кассы на склад и обратно. Краем глаза парень замечает знакомую медлительную походку и сразу переводит взгляд в ту сторону.
− Наконец-то, − грубит Андрэ, недовольно цокая языком. Хочет сказать что-то ещё, однако не успевает – Амели просто проходит мимо и не обращает на него внимания. − Я сегодня буду на складе, − Андрэ снимает с себя рабочий фартук, неаккуратно комкает тот и бросает под кассу, и уже через пару секунд удаляется на склад.
Амели надевает рабочую униформу, и вновь всё повторяется. День сурка длится уже более полугода. Девушка скучающим взглядом наблюдает за минутной стрелкой на часах в ожидании окончания смены, лишь иногда переводит глаза на парня, который расставляет товар. Работают вместе полгода, но практически не разговаривают. Один раз у них завёлся разговор, но дальше не пошло. У неё немного тех, с кем она может поддерживать интересные беседы. Точнее, София и её жених. Амели считает себя грубой для близкого общения с кем-либо, а упоминать про отношения вовсе не стоит.
Она глубоко погружается в свои мысли, не видя и не слыша ничего, кроме своих воспоминаний. Ей запрещено, но не может по-другому. Перед глазами возникают силуэты, различные ситуации, которые прокручиваются вновь и вновь. Что-то где-то не так сказала, в другом нужно было поступить иначе, а в следующем принимает свой леденящий образ.
Пробуждает ото «сна» грубая пощёчина, отдающая громким звоном в девичьей голове. Перед глазами всё мгновенно расплывается от столь сильного удара. Амели поднимает взгляд и видит перед собой пьяного мужчину лет сорока, который что-то кричит ей. Лишь через пару мгновений девушка приходит в себя и разбирает, что тот пытается донести до неё. Она не реагирует, хотя сердце посылает необъяснимую тревогу. Амели с удовольствием бы ответила ему, однако в тюрьме не хочет встретиться с собственным отцом. Она ничего не говорит и не перечит, лишь пробивает товары. Тот даёт несколько купюр больше положенного и уходит прочь. Девушка забирает его сдачу себе.
Амели кончиками пальцев дрожащей руки осторожно дотрагивается до болезненного места. Щека горит алым пламенем и, кажется, забирает в свои огненные объятья челюсть. Глаза наполняются, скорее, удивлением, а не болью и страхом. Антидепрессанты действуют на славу. В сердце мимолётно проскакивают те моменты, когда отец поднимал руку, когда избивал её до полусмерти и ярко улыбался окровавленному лицу. В голове слышны собственные детские крики, плач и истерики. Она помнит каждую деталь собственного кошмара, но никогда не подаст виду.
Тело начинает подрагивать, и она сразу пьёт ещё одну таблетку. Смена подходит к концу без новых приключений. Девушка оставляет заявление на увольнение. Больше ей не понадобится эта работа. Ещё утром она приняла окончательное решение, которое не даёт ей покоя до сих пор. Странное сомнение посещает её каждый раз при мысли о собственном счастье. Сомнение в виде Софии.
Мотор мотоцикла глохнет. Амели вновь оказывается здесь, на скале перед тихим океаном. Она долго думает над всеми «за» и «против» и не в силах прийти к одному выводу. Проходит час, два. На душе становится спокойнее. Отпускает Софию и саму себя без кучи мыслей.
Наступает день долгожданной свадьбы. Огромный банкетный зал в ресторане украшен в белых и розовых тонах. Огромные колонны обрамляют множественные букеты цветов и небольшие банты из атласных лент. Колонны соединяются друг с другом с помощью белых тканей вместе с лентами из цветов. Около ста гостей уже нашли свои места за своими столиками, музыканты исполняют мелодичную симфонию, а официанты приносят закуски.
Амели старается не обращать внимания на шум вокруг неё и уже с утра проверяет работу каждого из нанятых сотрудников, не может посидеть и секунды. То тут, то там нужно убедиться, что всё идёт по плану. Ей неудобно бегать в непривычных для неё туфлях, особенно подстраиваться под длинное платье. Запинается который раз на дню.
Она подходит к одному из свободных стульев и спокойно усаживается на него, ощущая неприятную испарину на лбу. Тяжело вздыхает и не замечает Софию, незаметно подкравшуюся к ней.
− Амели, может попросить помочь свидетеля? Ты уже на ногах не держишься, − София гладит Амели по спине, затем треплет макушку.
− Почему ты до сих пор не в платье? – единственное, о чём может думать Амели. – Мне не нужна ничья помощь, уже скоро начало. Мой тебе совет: надень платье или я сама встану на место невесты и уеду в Париж, в прекрасную и беззаботную жизнь.
София только цокает, затем удаляется. Амели протирает виски, стараясь снять всё накопившееся напряжение, и резко подрывается со стула, в кого-то врезаясь головой. Она болезненно шипит и ругается себе под нос, пока краем уха слышит тихий смешок. Она поднимает глаза и видит Пьера – жениха сегодняшнего торжества.
− Ты не ушиблась? – обеспокоенно спрашивает Пьер, придерживая Амели под локоть. Девушка непринуждённо кивает и переводит взгляд на силуэт за парнем. Высокий, широкоплечий мужчина с привлекательной внешностью заставляет потупить взгляд. Амели неловко встречается с серыми глазами и мгновенно теряется на пару секунд, затем старается выровнять дыхание. Молодой человек миловидно улыбается ей широкой улыбкой, однако та примечает, что блондинистые волосы и чёрный костюм тройка приятно сочетаются.
− Мне кажется, ей больше интересен я, нежели ты, − низкий тембр голоса врезается в разум, и девушка хлопает ресницами, смутившись собственному ступору. Пьер пускает тихий смешок.
− Это Марк, он свидетель и будет тебе помогать во всём, − Марк протягивает руку для пожатия, однако Амели неуверенно хватается за неё и пожимает. Она искренне не хочет помощи от других, особенно от человека, которого знает пару минут. Ей придётся разговаривать с ним.
− Я же сказала, что мне не нужны помощники, − отнекивается девушка, нахмурив брови.
− Настолько не нужны, что твои ноги трясутся? – встревает Марк, взглядом указываясь на лодыжки девушки. – Тебе стоит посидеть, а я займусь остальным.