Много страдать.

Для Венсана это была простая констатация факта; едва она переступила порог его дома, он тут же надел свой пуленепробиваемый жилет.

Она страдала, ну и что?.. Я тоже страдал…

После ужина они вышли на террасу, где их встретила светлая холодная ночь; на небе из-за занавеса туч проглядывал кусочек луны. Опершись на балюстраду из лиственницы, они какое-то время неторопливо слушали дыхание гор. Затем Венсан подошел к Мириам и обнял ее. Почувствовал, как она дрожит, разумеется от холода. Он погладил ее длинные блестящие волосы. Взяв ее за руку, он предложил вернуться в дом, где их ожидало мягкое тепло угасавшего в очаге огня.

Высвободившись из его объятий, Мириам устроилась на диване и налила себе еще чашечку кофе. Она готова убрать со стола и даже вымыть посуду, готова делать все что угодно, лишь бы отдалить момент, которого так страстно жаждало ее тело, но безмерно страшился ее разум.

Понимала ли она, что потом придет страдание? Или это всего лишь боязнь оказаться не той, какую он ждал?

Венсан не оставил ей времени ответить на этот вопрос. Он нежно заставил ее встать с дивана и заключил в объятия.

Забыть Лору. На мгновение, на объятие.

Главное — не закрывать глаза, иначе она снова появится. Встанет между ними.

Он запустил руки под свитер Мириам и медленно двинулся вдоль спины, ощущая поразительную бархатистость ее кожи…

Его губы скользнули к ее шее; пьянящая волна ее духов, каннибальская нежность его рта…

Она все еще дрожала, но уже не от холода.

Венсану нравилась такая сдержанность, такая трепетность. Ее неопытность, ее молодость.

Он разобьет вдребезги ее сдержанность, покажет ей, на что она способна.

Поведет в головокружительном танце.

Не пытаясь ее приободрить, он лишь возбуждал ее. Разбить цепи, одну за другой, открыть замки, отыскать запрещенный проход.

Он медленно раздевал ее, шепча на ухо слова нежности вперемешку с непристойностями. Давая ей время привыкнуть к его рукам на ее теле, исследуя каждый квадратный сантиметр ее кожи, воспламеняя каждый атом ее плоти, превращая его в крошечный горящий уголек.

Он был деликатен и одновременно властен, и Мириам наконец-то раскрылась. Осмелилась сделать то, что диктовал ей инстинкт.

Она хотела увлечь его на софу, он медленно заставил ее отступить к столу. Она откинулась назад, оперлась на руки и обхватила его ногами, словно приглашая войти.

Запрокинув голову, закрыв глаза и изогнувшись всем телом, она была божественна.