Уф. Я позволяю этой шпильке глубоко вонзиться в сердце, с болью, просачивающейся в каждый уголок души. Он знает мое самое уязвимое место. Я думаю, ему нравится играть с моей неуверенностью и пробуждать ее к жизни.

– Да пошел ты! – В моем голосе нет ни капли поддразнивания или игривого подтрунивания – только враждебность.

Дин зло смотрит на меня. Я отвечаю ему тем же.

А потом в ушах звенит звук разбивающегося стекла, мне в лицо летят осколки, и я вскрикиваю. Через разбитое окно с моей стороны появляются две мясистые руки и обвиваются вокруг моей шеи. Я понятия не имею, что тут, к чертовой матери, происходит, но продолжаю кричать, инстинктивно хватаясь за руки и упираясь ногами в дверь, чтобы меня не вытащили из машины.

– Кора!

Дин рядом, надо мной, бьет нападающего и пытается ослабить хватку ублюдка. Я тянусь к Дину, цепляясь за его куртку, отчаянно не желая покидать машину и чтобы меня забрали. Я кричу сквозь страх, задыхаясь и отплевываясь:

– Гони!

Дин все еще пытается оторвать чужие руки от моей шеи.

– Я не могу тебя отпустить!

– Просто… Гони!

Перед глазами все плывет, когда пальцы на моем горле сжимаются еще сильнее, но затем одна рука исчезает, и на мгновение появляется надежда – может быть, Дин смог отбиться, отпугнул его… Но не тут-то было. Рука возвращается с блестящим куском металла, и я думаю, что это пистолет, о Боже, похоже, что это и правда пистолет!

Снова крики.

Они мои, я уверена.

А затем рукоятка пистолета с тошнотворным звуком врезается в голову Дина.

– Нет! – Я кричу, скулю, умоляю. Дин тряпичной куклой падает мне на колени, и я чувствую, как меня поднимают с сиденья и вытаскивают в окно. Осколки стекла разрывают платье и кожу.

– Отпусти меня!

Толстая ладонь, от которой воняет бензином, зажимает мне рот, заглушая крики. Я поднимаю взгляд и у меня округляются глаза.

Это он.

Мужик из бара, похожий на Джона Уэйна Гейси.

Нет.