Перевернувшись на спину, она глубоко задышала и, когда ее пульс стал нормальным, приподнялась и обвела взором огромное помещение. Ролло нигде не было, но она по какой-то странной причине ощущала его присутствие. Мгновение спустя она поняла, что причина в его пиджаке, которым он, очевидно, ее укрыл, когда она спала. Взяв пиджак, она вдохнула тонкий цитрусовый аромат одеколона. При мысли о том, что Ролло смотрел на нее спящую, ей стало не по себе. В то же время ее удивило, что такой безжалостный человек, как он, позаботился о том, чтобы она не замерзла.

В кармане джинсов зазвонил ее мобильный телефон, и она, достав его, обнаружила сообщение от Дэвида и на время забыла о собственных проблемах.

К ее горлу подкатил огромный комок. Брат полностью поверил ее объяснениям. Он был очень благодарен Ролло, который оказался таким «понимающим, жалостливым и великодушным».

Вспомнив, как она позвонила ему из лимузина и сбивчиво объяснила, почему Ролло решил дать ему второй шанс, Дэйзи вздохнула. Это была не самая убедительная ее игра, но Дэвид, очевидно, испытал такое сильное облегчение, что не услышал волнения в ее голосе и не усомнился в правдоподобности ее истории. Все же она понимала, что, когда это облегчение пройдет, у Дэвида возникнут вопросы, и согласилась с Ролло, который посоветовал ей не разговаривать с братом несколько дней.

У Дэйзи сдавило внезапно горло, и она сглотнула. Она очень любила своего брата, но впервые в жизни была рада, что какое-то время не будет слышать его голос.

Разумеется, она была рада, что жизнь ее брата вернулась в нормальное русло. Дэвид сохранит работу, его долг будет выплачен, и он обо всем забудет.

Но тихий голос в ее голове все время повторял одни и те же вопросы: «А как же я? Что будет с моей жизнью?»

Убрав телефон в карман, она глубоко вдохнула. Что сделано, то сделано. Она сама приняла предложение Ролло. Дэвид ничего о нем не знал, иначе бы заставил ее от него отказаться. Или не смог бы ее переубедить, и его погубило бы чувство вины.

Возможно, однажды она расскажет своей семье правду о своих отношениях с Ролло.

У нее громко заурчало в желудке, и она поняла, что ничего не ела со вчерашнего обеда. Накануне вечером она была так взволнована, что не смогла проглотить ни кусочка.

Поднявшись с дивана, Дэйзи пошла искать кухню. Приготовив себе завтрак, она поела и решила осмотреть квартиру. Переходя из одной комнаты в другую, она чувствовала себя не в своей тарелке.

Полы из светлой древесины прекрасно сочетались с белыми стенами и сделанной на заказ мебелью. Из огромных окон открывались великолепные виды Центрального парка и города. Когда она увидела террасу с бассейном под стеклянной крышей, она не смогла подобрать эпитеты, чтобы описать это великолепие.

И все же, несмотря на всю эту роскошь, Дэйзи обнаружила, что не воспринимает эту квартиру как дом. Что по духу она больше похожа на гостиничный номер. Дэйзи не нашла ничего, что указывало бы на личность ее владельца и его интересы. Только на его достаток и социальное положение.

Заглянув в очередное помещение, она остановилась в дверях. Оно тоже было большим и просторным, но производило впечатление места, которым пользовались.

Она медленно подошла к столу из темной древесины, на которой стояла красивая серебряная чаша. Прикоснувшись к ней дрожащими пальцами, она вдруг осознала, что во второй раз вошла без разрешения в кабинет Ролло. Будет лучше, если она немедленно отсюда уйдет.

– Вас ненадолго хватило, – неожиданно донесся до нее его голос, и внутри у нее все оборвалось.

Отдернув руку от чаши, Дэйзи повернулась и увидела Ролло, прислонившегося к дверному косяку. На нем не было ничего, кроме черных шортов для бега и кроссовок. Его волосы были мокрыми, на шее у него висело полотенце. Дэйзи была полностью одета, но это, похоже, не вызвало у него ни капли смущения. Впрочем, это было неудивительно. Разве можно стыдиться такого великолепного тела.

– Что вы имеете в виду? – спросила Дэйзи, с трудом отведя взгляд от его плоского живота.

– То, что вы собрались в первый же день украсть фамильное серебро, – ответил он, проходя вглубь кабинета.

Его тон был небрежным, и можно было подумать, что он шутит, но ледяное презрение в его взгляде убедило ее в обратном.