После того, как меня подлатали в больнице, они поместили меня в одну палату, в то время как Маккензи находится в одной из соседних палат, наблюдая за Авой. Врачи заверили нас, что с ней все будет в порядке. Нам просто нужно подождать, пока наркотики не выведутся из организма. Ей повезло, что ей не ввели весь шприц, потому что, если бы он это сделал? Она бы не выдержала.

Я шевелюсь на неудобной кровати от звука мягких шагов, когда Маккензи заглядывает в палату. Ее глаза начинают слезиться, когда она смотрит на меня.

— Мне так жаль, — шепчет она, останавливаясь рядом со мной.

— За что ты извиняешься?

Она пожимает плечами, слезы быстро стекают по ее щекам.

— За то, что сомневалась в тебе, — выдыхает она.

Тяжело вздохнув, я похлопываю по месту рядом со мной на кровати, и она забирается, прижимаясь к моему здоровому боку. Я наслаждаюсь ощущением ее мягкой кожи на моей. Я мог потерять ее сегодня, и бесконечно благодарен, что не потерял.

— Как ты узнал, что мы в опасности? — шепчет она мне в грудь.

В ее голосе слышится усталость, но я знаю ее достаточно хорошо, чтобы понять, что сегодня она не сможет уснуть.

Я замолкаю, не зная, стоит ли ей говорить.

— Мне приснился сон. Или, по крайней мере, я думаю, что это был сон.

— Тебе приснилось, что мы в опасности?

Я прочищаю горло, затем морщусь, когда боль пронзает мой бок.

— Во сне я думал, что это ты. Но была не ты.

— Я не понимаю.