Книги
Похорони Меня Ложью
— Я не могу.
Я продолжаю свой путь к входной двери и отчетливо слышу рыдания мамы позади. Взявшись за ручку двери, я чувствую, что отец стоит у меня за спиной. Чувствую, как все невысказанное плывет, между нами.
— Береги себя, Марк.
Рывком распахнув дверь, я спешу вниз по ступенькам и, черт, почти бегу к машине. Баз не пропускает ни секунды. Он позволяет мне пристегнуться, прежде чем выезжает с подъездной дорожки, и мы уезжаем. Как только дом начинает исчезать в зеркале заднего вида, я, наконец, глубоко вздыхаю. Слеза стекает по моей щеке, и я позволяю ей скатиться.
— Ты в порядке?
Я смотрю на заднее сиденье, наблюдая за Авой, когда она качает головой, смотря Ютуб. Ее розовые наушники закрывают уши, так что я знаю, что она нас не слышит. Она слишком погружена в свой айпад.
— Она принадлежит ей, — говорю я, переходя к делу.
Не об этом он спрашивал, но я слишком боюсь ответить, потому что не думаю, что я в порядке. Узнав правду, я не уверена, что когда-нибудь буду в порядке.
— Ты уверена?
— Да. Никогда не существовало программы обмена студентов. Все это было ложью, чтобы защитить себя. Я до сих пор не знаю всех подробностей. Они сказали, что в тех обстоятельствах, когда она забеременела, это был единственный вариант.
Он делает паузу.
— Они знают о ней?
— Нет, — я сжимаю губы в мрачную линию. — И никогда не узнают.
У нас тихий вечер с Авой. Шрам на ее лбу хорошо заживает. Она немного устает в течение нескольких дней после инцидента, но она такая же жизнерадостная, как и Мэдисон. Баз удивил ее браслетом, и, поскольку он такой же дорогой и нелепый, как у богачей, он заказал для нее в Картье специальный браслет для медицинского оповещения. Я не была уверена, хочу ли поцеловать его или влепить пощечину. Несмотря на это, все, что действительно имеет для меня значение, это то, что она будет в безопасности. Это мой главный приоритет как ее матери.
Эта мысль пронзает болью грудь. Потому что, хотя она и моя, она не моя. Ее мать умерла. У ее матери никогда не будет возможности увидеть, как красива ее дочь, и это больно. Это больно, потому что я хочу подарить Аве весь мир, но не могу. Хочу, чтобы Ава была моей и только моей, и ненавижу, что маленькая часть меня все еще чувствует, что я делю ее со своей сестрой.
Ава, кажется, блаженно не подозревает о беспорядке, который является ее родословной, и я хочу, чтобы так продолжалось как можно дольше. Я хочу оградить ее от осознания того, какую боль я испытываю до конца ее жизни. Но в какой-то момент я знаю, что мне нужно будет объяснить. Даже если я злюсь на сестру за то, что она держала меня в неведении, она заслуживает того, чтобы ее дочь знала, кто она. Все хорошее в ней, что я помню.
Со своим нетронутым бокалом вина я наблюдаю за тем, как Баз взаимодействует с Авой. Они оба сидят на полу, и она показывает ему свои рисунки. Его окружает невероятная мягкость, когда он рядом с моей дочерью, и у меня болит грудь от того, как это красиво. Потому что Баз не тот человек, который мягок. Он суров и неумолим. Должно быть, он чувствует тяжесть моего взгляда. Пока Ава болтает о том о сем, Баз смотрит на меня, его взгляд изучает мое лицо и пожирает меня в моей свободной футболке и шортах. Я смотрю на них, поджав под себя ноги на диване.
Его взгляд нагревает мою кожу, когда я чувствую, как он скользит по моей обнаженной плоти. Он отводит взгляд, снова смотрит на Аву, и его губы кривятся, когда она продолжает. Когда она заканчивает свою болтовню о желании стать художником, Баз упоминает что-то о Бразилии, что заставляет меня выпрямиться.
— В Бразилии, откуда родом моя семья, моя мама владеет художественной галереей. Тебе бы понравилось.