Он попробовал отогнуть дверцу, но только обломал ногти. Двери заклинило напрочь. Заглянув за отогнутый край, он увидел то, чего не ожидал — стену. Судя по расположению дверей на предыдущих этажах, прямо перед ним был 48-ой этаж. Сплошная стена смущала его до невозможности. Плюнув на безопасность, он отошел к дальней стене и выстрелил между дверей лифта одиночкой. Многократно отраженный грохот выстрела ударил по барабанным перепонкам. Он инстинктивно скукожился, зажал ладонями уши и зажмурил глаза.

Эхо пульсировало в голове минуту. Грохот значительно перекрыл вой сирены. По крайней мере, ему так казалось. Когда шум в ушах немного утих, он встал и подошел к стене. Глубина отчетливой дырки в бетоне составила десять-пятнадцать сантиметров: это была настоящая стена, а не скрывающая перегородка, на что он очень надеялся.

Со злостью он сильно топнул ногой и почувствовал, как металл под ним пошатнулся. Он подпрыгнул, обрушившись всем весом. Крыша лифта покачнулась и чуть покосилась. Тогда он вскарабкался по боковой лестнице к дверям 47-го этажа и, перекрестившись, спрыгнул. Крыша лифта неуверенно пошла вниз, затем что-то звякнуло, скрипнуло, и лифт обрушился вниз в шахту вместе с Онуфрием.

Свободное падение длилось всего пару секунд и пару метров, на которые был размотан канат. Затем бронежилет сильно и исключительно неприятно дернул его вверх, а лифт продолжал падать, уйдя значительно ниже предполагаемого 50-го этажа. Затем раздался отдаленный грохот, и по шахте прошла волна воздуха, поднявшая облако пыли. Лифт, наконец, был на самом нижнем этаже.

Онуфрий подал знак выглядывающему сверху Евстафию, что всё хорошо и нужно спускаться дальше. На таком большом расстоянии было непонятно, что Евстафий понял из жестов, но трос продолжил разматываться. Наконец он замер, очевидно, кончившись.

Судя по расчетам, Онуфрий должен был быть сейчас чуть ниже 50-го этажа. Но дверей видно не было, только четыре голые бетонные стены с направляющими лифта и лестницей, прикрепленной в правом углу на стене.

Химический красный фонарь, который до сих пор лежал на крыше лифта, с трудом угадывался в облаке поднятой падением пыли. До него было еще метров пятнадцать. Значит, как минимум, еще этажей пять вниз. Подниматься вверх, чтобы с 47-го этажа спускаться на 55-ый, смысла не было.

Подождав, пока пыль немного уляжется, он чуть раскачался и дотянулся до лестницы. С некоторой неуверенностью Онуфрий отцепил крюк троса.

— Батюшка? Вы меня слышите? — позвал он в далекое красное окно, которое было на расстоянии пятидесяти метров над ним. Чуть погодя в проеме показалась тень.

— Слышу тебя, окаянный. Пошто ты лифт обрушил? — Эхо их разговора расходилось далеко по лифтовой шахте, отражаясь от стен и переборок. — Кувалду сбросить тебе?

— Батюшка, я по лестнице вниз спускаться буду. Тут глубоко ещё, так что не спускайтесь и не бросайте ничего, — вроде Евстафий кивнул. Но вслед за этим трос резко рванул вверх, и спустя минуту Онуфрий увидел, как батюшка сам перелезает из проёма на лестницу с явным намерением спускаться.

Кроя матом неуемного обдолбавшегося попа, всю их братию, и вообще всю экспедицию, Онуфрий начал быстро спускаться вниз, пропуская по две-три ступеньки. Лестница была сработана на совесть и явно предназначалась для эвакуации не самых легких чинов, она легко выдерживала его 220-килограммовое тело.

Спустя пять минут он уже стоял на окончательно провалившейся крыше лифта. Прямо перед ним была дверь с ярко-красными поперечными полосками и желтым значком радиоактивной опасности в центре. Евстафий спускался гораздо дольше, сказывалась его травма и худшая физическая подготовка. Он даже захватил с собой кувалду, что, впрочем, не спасло бы ситуацию, будь дверь герметично запечатана.

Однако дверь была открыта: тонкая струйка пыли, уходившая под нее на уровне тридцати сантиметров от пола, показывала, где находился стык створок. Оторвав толстую железяку от лифта, Онуфрий вбил её кувалдой в дырку, и парой сильных движений расшатал дыру до приемлемых размеров. Затем взялся пальцами за верхний край и, упершись ногами в нижний, скрежеща зубами от напряжения, открыл дверь. В глаза ударил яркий с непривычки синий свет.

Прямо за открывшейся дверью перед ними стояла синяя голограмма девушки в военной форме, а за ней две пулеметных турели с направленными на них стволами.

— Ну, здравствуйте, мальчики…