— Не надо, — поморщившись, прервал его Алексей. — Ты же понимаешь, в плен я тебя брать не буду. То, что мне пришлось гнаться за вашей группой почти неделю, не значит, что я нарушу приказ и оставлю тебя в живых. Это зеленая зона, и ты это прекрасно знал, судя по тому, как сопротивлялся. — Он махнул рукой с четками, делая полукруг и указывая на выжженную землю, из которой торчали только обгоревшие пни и камни.

Да, зеленая зона. Зона, в которой не действует соглашение о ненападении, не летают эвакуаторы ни одной из рас, кроме зеленых, запрещено передвижение без сопровождения, и так далее, и тому подобное. Зона зеленой смерти, как её часто называли в обиходе наёмники и военные. Не только жестокость патрулей заставляла чужаков сторониться этих мест. Не меньшую опасность представляли собой джунгли, где хищные растения кишели стаями ручных и диких плотоядных насекомых и животных.

— Вы нам существенно подпортили экосистему. Придется заново выращивать и рассаживать целый пласт растений, на это не одна неделя уйдет. — Алексей чуть прищурился. — Странно, что вы дошли так далеко, где вы смогли раздобыть целых три разных секреции ферментов? Ведь на вас почти не нападали.

Джонатан улыбнулся краешками губ. Три! Если бы этот зеленый знал, сколько для их разведгруппы на самом деле подготовили планов отступления, отходов, оборудования и этих самых ферментов, то удавился бы от зависти на собственных крыльях. Хотя и он был не так прост. Что их выследили, стало понятно только два дня назад, когда атаки косарей, этакого странного симбиоза богомола и паука, стали почти постоянными. Джонатан должен был просто выжечь напалмом эти джунгли и догнать остальных, а вместо этого лежал на импровизированной поляне из пепла и камней.

— Знаешь, Алексей, ведь вскоре все эти наши распри, все эти зеленые, черные, серые и красные зоны могут исчезнуть. Просто люди всей планеты могут сказать: хватит! Давайте жить в мире! Тебе не хотелось бы так сказать?

Алексей неприятно, глухо рассмеялся. Его пальцы сжались на рукояти револьвера так, что слышно было, как потрескивает, сминаясь, верхний слой пластмассы.

— Ты чудной, вольный. Говоришь, все обнимутся и пойдут плясать вместе? Вот так просто, забыв о почти сотне лет беспрерывной войны? О тысячах людей, которых превратили в послушные машины, когда Разум осознал себя и взял под контроль почти всё выжившее после техночумы человечество? О ядерных бомбардировках городов и лабораторий, которые устраивали вы, вольные, во славу чистоты человеческого рода: и против нас, и против киберов? Говоришь, просто так исчезнут зоны? Ты хорошо подготовлен, не спорю, но знаешь ли ты, что такое черная зона? Не серые города киберов, а именно черная?

— Да. Да, конечно, знаю! Но ты можешь мне рассказать то, что считаешь верным. — Он закрыл глаза.

Разговора по душам явно не выходило, и шансов выжить было все меньше.

— Что я считаю верным? — Алексей набрал полные легкие воздуха, чуть закашлялся от пыли и гари, сплюнул в пепел на земле. — Чтоб ты знал, я из второй волны. Той самой, которая в девяностых своими телами прикрывала отходы последних гражданских в до этого необитаемые районы. Ты думаешь, что знаешь, что такое черная зона, но это не так. Понять, что это такое, можно только побывав там самому. Чумные с постоянно восстанавливаемыми наномашинами телами, у которых остались только базовые инстинкты, автоматические турели, пушки и дроны, включенные в режим зачистки территории, свихнувшиеся рои наномашин.

— Не забудь про нескончаемые стаи ваших любимцев, которые пожирают все подряд, даже танки. Резня в Канаде — ваших рук дело, ведь там оставалось множество гражданских, когда вы начали свое очищающее возмездие. Сколько тогда погибло? Сотни тысяч? Миллионы?

— Ну вот видишь. О каком мире может быть речь? Наши взаимные обиды едва дали нам заключить стабильный пакт о ненападении в День Внезапного Мира. И все равно вы лезете на наши территории. А ведь мы даже специально вывели предупреждающее растение, которое светится днем и ночью, недвусмысленно объясняя, что будет с теми, кто нарушит границы.

Алексей легко встал. Он больше не выглядел усталым, движения стали плавными, так что заметить, как и куда он движется, обычным взглядом было почти невозможно.

— Как хочешь умереть? — Спросил он, подойдя почти вплотную к Джонатану и наведя прицел револьвера ему на голову.

— От старости, во сне. — Джонатан улыбнулся: если Алексей не преувеличивал, и он действительно из второй волны, то ему больше девяноста лет, люди перестают следить за новинками в таком возрасте, это был его шанс. — Спуск тугой. Заканчивай уже, меня ждут друзья.

Алексей слегка кивнул и нажал на спусковой крючок. Сканер ДНК на рукояти давно отметил отсутствие стрелка в базе пользователей оружия и, согласно инструкции, при нажатии на спуск запустил программу самоуничтожения. Направленным взрывом Алексею оторвало руку, осколки рукояти ударились о броню, множество из них впилось в незащищенное лицо, порвало встрепенувшиеся крылья.

Не мешкая ни секунды, Джонатан кинулся к своему шлему. В длинном прыжке он схватил его, и в спешке нахлобучивая на голову, услышал за спиной полузвериный рев. Оглядываться было некогда. Джонатан включил подачу в организм боевого коктейля из стимуляторов, болеутоляющих препаратов и восстанавливающих наномашин. Тело выгнуло дугой, и он непроизвольно упал на одно колено, что спасло ему жизнь. Прямо над головой прошелестел тонкий полупрозрачный углеродный клинок, освещаемый изнутри ярко-зелеными венами, живой алмаз. Капли кислоты, слетавшие с клинка, зашипели на броне, оставляя небольшие ямочки.

Клинок пошел в обратную сторону наискосок, но Джонатан отскочил и за доли секунды смог разглядеть, во что превратил Алексея взрыв. Правой руки не было по локоть, но кровь уже остановилась, на месте раны была густая иззелена-черная корка. Половина лица была покрыта такой же коркой, и без того короткие волосы обгорели, правый глаз закрывала пленка. Однако зеленый был спокоен и сосредоточен. Все его мышцы вздулись, и, казалось, готовы были лопнуть в любой момент. Вероятно, мышцы Джонатана под броней выглядели так же. Сознание было кристально чистым.

У Джонатана осталось не так много оружия в привычном понимании слова. Огнемет с напалмом он давно бросил, автомат был разрезан пополам при прошлой стычке, а от револьвера, сослужившего ему такую хорошую службу, осталось только покорёженное дуло. Обходя Алексея по широкой дуге, он достал из внутренней секции брони на бедре короткую электропилу, перебирая варианты. Все они были не в его пользу.

Боевой коктейль действует максимум пять-десять минут, затем он упадет абсолютно обессиленный и сможет двигаться только через час, противник же легко продержится в таком состоянии полчаса, возможно и больше. Хотя сейчас фактор регенерации зооморфа был ограничен, рано или поздно правый глаз восстановится, как и крылья, а значит, нужно все закончить быстро. У него оставалась пара тузов в виде неиспользованных боеприпасов и последней заначки, бить нужно было наверняка.