– Именно это и раскопала Кэти Колбурн, репортер CRTV, – сказал Мэйсон. – И разгласила в теленовостях.

Джейн кивнула.

– Это навлекло дополнительные подозрения на ее родительские способности и на состояние ее психики в целом. Общественное мнение было настроено против нее, и это привело к очередному срыву. В конечном счете это стоило Эстелле Маршалл работы в «Пасифик Эйр».

– И брака, – добавил Филдинг.

– Бывший супруг Стеллы подтвердил, что он всегда винил жену в гибели его сына, – сказала Джейн. – Он винил ее в том, что она оставила шестилетнего мальчика перед магазином со щенком на поводке, к тому же в темноте и под дождем. Шум в новостях усилил страдания ее мужа и усугубил ее положение. Очевидно, Готтман сочувствовал Стелле. Согласно показаниям ее бывшего мужа, который знал о ее отношениях с Готтманом, этот эксцентричный миллионер полагал, что ей нужно было обеспечить поддержку, необходимое лечение и сострадание вместо изгнания из общества. Она была хорошим пилотом и лояльным специалистом.

– Возможно, Готтман был прав, – пробормотал Мэйсон.

– Жизнь несправедлива, – заметил Филдинг.

Мэйсон посмотрел на детектива, возглавлявшего расследование. Лично он сочувствовал Стелле; он хорошо знал, как утрата маленького сына может опустошить душу человека. Он тоже жаждал возмездия. Он хотел убить придурка, который привел к гибели Дженни и Люка, – он хотел разорвать его на куски голыми руками, несмотря на то что это была дорожная авария с участием неопытного водителя.

– Да, – сказал он. – Иногда хорошим людям сдают на руки крапленые карты.

А потом они нарушают закон.

– Судя по интерьеру его дома, Готтман был завзятым игроком, – сказала Джейн. – Шахматные доски, компьютерные игры. Головоломки. Сценарии новых реалити-шоу, так и не запущенных в производство. Его книжные полки свидетельствуют о том, что он испытывал особенный интерес к племенной и групповой психологии и к старинным загадкам, подлинным преступлениям.

– Значит, вы полагаете, что это была его идея? – спросил Мэйсон. – Это был тщательно разработанный план – сценарий с открытым финалом, – предлагавший нечто привлекательное для каждого из причастных к смерти Эзикиела Маршалла. Заманить их в уединенное место, отрезать от цивилизации и перебить одного за другим?

– Это согласуется с известными сведениями о Готтмане, – сказала Джейн. – И Стелла Дагер прельстилась этой схемой и последовала его сценарию, несмотря на то, что Готтман умер от рака несколько месяцев назад.

– И это согласуется с некоторыми вещами, обнаруженными в доме, – поддержал ее Филдинг. – Книга Агаты Кристи, расположенная рядом с шахматной доской. Обезглавленные шахматные фигурки. Портрет дочери Кэти Колбурн в комнате наверху.

– Типичный Готтман, – сказала Джейн. – Особенно если вы посмотрите на его сценарии для реалити-шоу. Он был эксцентриком, старым голливудским чудаком с миллионами долларов в кармане. Его последний партнер называл Готтмана творческим гением, который находился в «интересных» отношениях с реальностью. Человеком, верившим в то, что он может лепить и создавать новые истины в окружающем мире. А Стелла Дагер имела хрупкую психику. Она нуждалась в его понимании, в чувстве общности, когда они замышляли план возмездия. Она нуждалась в человеке, который мог бы избавить ее от комплекса вины. – Джейн помедлила и добавила: – Стелла Дагер нуждалась в любви. Это одно из главных человеческих побуждений, основная психологическая мотивация. Моя догадка состоит в том, что это были отношения по образцу взаимозависимости. Возможно, с самого начала Стелла Дагер не имела намерения идти до конца. Она лишь потакала планам Готтмана. Но его роковой диагноз и смерть единственного близкого друга могли послужить спусковым крючком, побудившим ее к действию. В память о Готтмане. Она потеряла последнего доброго друга, или даже единственного друга, и ей больше нечего было терять. Это было что-то вроде жизненного эндшпиля.

Джейн подошла к доске и пожевала нижнюю губу.

– Но, по-моему, тут есть неувязка, – она указала на посмертную фотографию тела Кэти Колбурн с высунутым языком, сделанную в морге. – И вот здесь, – она постучала по фотографии тела Берта Кундеры и повернулась к ним.

– Мясницкий тесак в затылке этого мужчины? Смотреть в глаза матери маленького ребенка перед тем, как повесить ее? Дважды воткнуть нож в шею Джекки Блант? – она покачала головой. – Это слишком дикая и кровавая история. Чрезмерное насилие. Судя по моей психологической оценке Стеллы Дагер, это не соответствует ее образу действий.

– Несмотря на показания Деборы Стронг? – спросил Мэйсон.

Джейн поджала губы и нахмурилась.