Книги

Поединок. Выпуск 9

22
18
20
22
24
26
28
30

У нее перед глазами все затуманилось, поплыло в радужной слезной мути. Она обняла его. Поцеловала.

— Ты чего… Чего ты плачешь-то?.. — бормотал Романцев и целовал в губы, в шею, в мокрые глаза.

— Я тебя буду ждать в Москве, — сказала она, едва переводя дыхание. — Я очень буду ждать. Слышишь?

— Кончай обниматься! — голос в визге примороженных петель, хряск двери. — Девушка, передай своим: через десять минут летите.

— А мы? — Романцев заступил дорогу человеку в зимней летной форме.

— А вы — нет! — и застучал унтами на пороге зала ожидания, обивая снег.

Кожаные куртки, брошенные в угол. Тряпкой занавешено низкое окно. Бродит за ангарами северная вьюга. В маленькой гостинице тускло и тепло… —

пели под гитару два молоденьких летчика. Третий, постарше и, судя по шевронам, главнее, кормил в углу медвежонка мороженой рыбой.

Командир со штурманом напев припомнят старый, Голову руками подопрет второй пилот. Тихо прикоснувшись к старенькой гитаре, Бортмеханик эту песню запоет… Лысые романтики, воздушные бродяги, —

вдохновенно выводили юноши, у которых с шевелюрами было все в порядке.

Ваша жизнь мальчишеская, светлые года, Прочь тоску гоните выпитые фляги — Ты, метеослужба, нам счастье нагадай…

— Да вроде нагадала уже, — вставил Смолин, давно подпиравший дверной косяк, и кивнул на ясный пейзаж за окном.

— Может, да, а может, нет, — сказал гитарист. — Это Север, сержант: тут по пять раз на дню погоду крутит.

В дверь заглянул Романцев, поманил Смолина на крыльцо:

— Они все тебе мозги пудрят, а через десять минут самолет уходит!

— Что за самолет?

— «Аннушка». Нефтеразведчики… Муж с женой… Ну я тебе скажу… Упасть — не встать! Нога — от шеи. Глаз синий…

— Во-во, — покивал Смолин, — самое нам время сейчас с бабами валандаться. Да еще с чужими.

— Да при чем тут!.. — Романцев отмахнулся. — Я ее уговорю, а она этого, — он запнулся, — ну… своего, понял? Лишь бы летуны согласились на небольшой крючочек, километров в двести.

Смолин мгновенно оценил ситуацию, рванул обратно к летчикам. Романцев зацепил пригоршню снега, потер разгоряченное лицо и пошел за ним.

— …Во-первых, их не двое, а четверо, — услышал он, войдя, усталый голос старшего. — Во-вторых, много груза, и тяжелого. В-третьих, никаких крючочков, как ты выражаешься, не будет, потому что может не хватить горючего. В-четвертых…

— Хватит и трех, — перебил Смолин.

— Видишь, ты сам понимаешь… Так что не получается с тобой, сержант, — старший потянулся погладить медвежонка, тот заворчал, но не дался. — Ну никак…