Для неожиданно уволенного особист выглядел вполне бодрым и оптимистичным. Более того, у меня сложилось такое впечатление, что он даже чему-то рад.

— Ты тоже будешь пить мой кофе? — безапелляционно уточнил особист, потрясая банкой «Nescafe Gold». — С моими сливками и моим сахаром?

— Нет, не буду, — успокоил я его. — Я пью только самолично сваренный, из хорошо прожаренных зерен.

— Ты хороший человек, — сделал вывод особист, пряча банку в стол.

— Эстет, однако, — заметил один из гостей — подтянутый властный блондин, которого я про себя окрестил Первым — он вел себя, как будто был здесь главным.

— Ну так это же вполне закономерно… — кивнул другой гость — несколько расхлябанный и на вид вроде бы простоватый товарищ помоложе, которого я тут же обозвал Вторым, ввиду явно подчиненного поведения. — Порода сказывается.

Вот эти, сегодняшние, были очень похожи на вчерашних. Стиль одежды, поведение, манера разговора — все у них было идентично. А еще их объединяло одно общее свойство, характерное, пожалуй, именно для вот этих, кабинетных товарищей в штатском. От них — и от этих, и от вчерашних, за версту несло номенклатурой. Если не совсем понятно, о чем речь, я в двух словах опишу свое впечатление: эти люди представляли реальную Власть, которая может сделать с человеком все что угодно — и чтобы почувствовать это, не надо было читать многотомные инструкции и выслушивать долгие нотации. От них ЭТИМ просто несло, как будто они испускали какие-то волны, отчетливо воспринимаемые и верно интерпретируемые гражданами «низшей» категории — то есть простыми смертными вроде меня.

— Ты в курсе, кем были твои родители? — спросил Первый, слегка морщась — от меня таки пахло луком.

Ну вот, опять! Неплохо было бы иногда встречаться с коллегами и как-то взаимодействовать — вопросники, что ли, составлять, чтобы тупо не спрашивать про одно и то же.

— Эмм…

Если вам интересно, я скажу: отец мой был атташе по культуре в одной из стран Восточной Европы. Мать — простой сотрудницей посольства, там и познакомились, на службе.

— Что такое? — недовольно нахмурился Первый. — Какие-то проблемы?

— Нет, все нормально. Просто…

Просто мои родители погибли много лет назад при весьма странных обстоятельствах (подозреваю, что они так и останутся невыясненными до конца моей жизни), и меня воспитал дядя — брат отца. То есть такие вопросы задавать бестактно: был бы на моем месте не такой бесчувственный чурбан, мог бы, наверное, расплакаться.

— А ты в курсе, чем они занимались на самом деле? — подсластил пилюлю Второй.

— Догадываюсь.

Нет, дядя меня учил отвечать по другому: «служили Родине». Он, кстати, сейчас тоже за «бугром», но по причине преклонного возраста работает уже не на систему, на одну частную фирму с офисом аж в Аргентине. Но я ведь и в самом деле догадываюсь, хоть мне никто из близких ничего и не говорил на эту тему. Я не одну книгу прочел насчет того, чем наши атташе по культуре занимались за рубежом в «свободное от исполнения основных обязанностей время».

— Это хорошо, что ты догадываешься. Значит, ты догадливый, — плоско пошутил Первый. — А я думал, ты скажешь: «Служили Родине»…

— А скажи-ка, догадливый ты наш… — ласково спросил Второй. — Как ты думаешь… случайно все это произошло или здесь какой-то умысел?

— Эмм… — опять замялся я.