За Клавой кралась тетя Анфия. Просто потому что: «Все пошли, и я тоже пойду. Пирожков возьму, вдруг вы проголодаетесь». Вообще, общение с нами тетю явно испортило. Она, ранее серьезная и хозяйственная, начала вести себя как девчонка, взять, хотя бы, ее желание постоянно меня поддразнивать в шутку на тему «А я тебе нравлюсь?». Надеюсь, по крайней мере, что — в шутку…

За тетей Анфией… а, нет, за ней никто не крался. Диту я запустил вперед, разведать обстановку и, если вдруг увидит какого-нибудь Кондратия, или кого-нибудь похожего по описанию — срочно бежать назад и предупредить.

Так. Стоп.

Если Дита — впереди, то кто это идет следом за тетей?

Я остановился и обернулся.

Настя остановилась и обернулась.

Аглашка остановилась и обернулась.

Клава остановилась и обернулась.

Тетя Анфия остановилась и обернулась.

Медведь, который шел за ней следом, остановился. Только оборачиваться не стал.

Медведь?!

Зверюга, все это время бесшумно топавшая за нашей колонной по ночной улице, поняла, что его раскрыли, и, фыркнув, потянулась к узелку в руках тети Анфии.

— Ой, мамочка…— прошептала Клава и вытянула вперед руку, явно готовясь произнести какое-то Слово.

— Тетя, — я практически подбежал, чтобы защитить моих девочек, — ты что, и вправду взяла с собой пирожки?

— С рыбой.

Фейспалм.

— Да он ручной, — вмешалась Аглашка, — Вон, у него ошейник. Значит, безобидный. У нас в ватаге тоже был свой ручной медведь.

— Что-то не помню я у вас медведя, — проворчал я.

— А, он потом Харлама подрал и мы его закололи, — беззаботно махнула рукой скоморошка.

Ручной, значит… Безобидный…