Н. И. Подвойский целыми днями пропадал теперь в наркоматах. Ему надо было досконально изучить хозяйственную обстановку в стране, расположение крупных хозяйственных объектов и их состояние, первоочередные нужды страны и сопоставить все это с размещением армий и дивизий, с ситуацией на фронтах, с возможностью возникновения серьезной военной опасности на той или иной территории.
Вечером он торопился домой. Его семья после возвращения из Киева была поселена в пустующей четырехкомнатной квартире по Большому Знаменскому переулку. Летом в ней было просторно и светло, дети имели возможность бегать и играть, а Нина Августовна — без помех вечерами работать. Но наступила зима. Дом не отапливался — в Москве не было ни дров, ни угля. К тому же семья, как и все в Москве, голодала. Скудный паек Нины Августовны, работавшей в Наркомпросе, по сути, делился на пятерых. Никаких ценностей, которые можно было бы обменять на хлеб, в семье не было. Нина Августовна обрадовалась, когда Николай Ильич вернулся из Петрограда — все-таки стало два пайка. Но и при двух пайках дети оставались голодными, и Николай Ильич- очень переживал это. Позже он признавался, что в развороченном войнами и революциями муравейнике жизни самым трудным, почти невыносимым для него было повсюду видеть тысячи и тысячи безмерно страдающих, ни в чем не повинных детей. Может быть, именно поэтому его до конца дней так неодолимо тянуло к работе с молодежью — пионерией, комсомольцами, студентами, призывниками, молодыми красноармейцами и рабочими. А тогда, в конце 1919 года, всякий раз возвращаясь с работы домой, он с грустью думал, что единственным подарком детям являются улыбка и шутка…
Изучив обстановку в стране и на фронтах, Н. И. Подвойский разработал «План и приблизительную схему использования Красной Армии для борьбы с разрухой» и 21 декабря представил его В. И. Ленину. Многие предложения Николая Ильича были реализованы. С начала 1920 года войска стали привлекаться для возрождения шахт, заводов, портов. На положение трудовых были переведены: Запасная, 2-я, 3-я, 7-я, 8-я армии и некоторые другие крупные соединения. Оставаясь «под знаменами», они сыграли значительную роль в восстановлении разрушенного хозяйства.
…В начале января 1920 года Николай Ильич пришел вечером домой, посмотрел на сбившихся в кучу детей, пытавшихся согреть друг друга, вздохнул и сказал:
— Собирай, Нинуша, портфель…
— Опять? — тоскливо спросила Нина Августовна.
— На Северный Кавказ, в десятую армию.
— Надолго?
Николай Ильич обнял Нину Августовну:
— С Деникиным покончим, и вернусь…
10-я армия в то время вела тяжелые наступательные бои, завершая в составе Кавказского фронта разгром войск Деникина на Северном Кавказе. В ходе длительного наступления тылы ее отстали, нарушилось снабжение продовольствием, боеприпасами, медикаментами. Людей косил тиф. Армия теряла боеспособность. Восстановить ее надо было на ходу. Николай Ильич был назначен уполномоченным Совета Обороны и членом РВС армии.
Почти месяц добирался Н. И. Подвойский до места назначения. Транспорт тогда представлял собой сплошные руины: станции были забиты тифозными больными, ранеными, беженцами, кругом валялись разбитые паровозы и вагоны.
По прибытии Н. И. Подвойский представился командующему А. В. Павлову, побывал в дивизиях у Г. Д. Гая, М. Д. Великанова, Е. И. Ковтюха и других. Быстро ознакомился с состоянием дивизий, работой политотделов. Закрутилась привычная череда дел.
Через несколько дней он встретился с членом РВС Кавказского фронта Г. К. Орджоникидзе.
— Рад опять с тобой свидеться, Николай Ильич! — Небольшой, коренастый, живой, Орджоникидзе, широко улыбаясь, энергично тряс руку Подвойского. — Только теперь я буду приказывать. Помнишь, я в день восстания только приехал в Петроград и в Смольном сразу наткнулся на тебя. Ты говоришь: «Товарищ Серго, нам предстоит штурм Зимнего. С фронта на его защиту идет второй батальон самокатчиков. Он уже под Питером. В помощь дать никого не могу. Поезжай навстречу и что хочешь делай, а самокатчики пройти не должны…»
— И ведь не прошли!
— Да, — удивленно и с восхищением покрутил головой Орджоникидзе. — Разагитировал я их тогда.
Орджоникидзе и Подвойский детально обсудили дела, связанные с 10-й армией, а под конец разговора Николай Ильич сказал:
— У меня просьба, Георгий Константинович. В Москве сейчас по четверти фунта хлеба выдают, а то и по осьмушке. Помогите порожними вагонами. Я проверил, в полосе армии на складах и грузовых станциях есть зерно. Деникин, видно, не успел вывезти. Надо отправлять в Москву и Питер. Начинается весна — никаких витаминов, а тут сотни бочек с мочеными яблоками, ящики сушеных фруктов.
— Обязательно, Николай Ильич. С Тухачевским я обговорю, — Орджоникидзе сделал пометку в полевой книжке. — Будешь создавать ревкомы, ориентируй на то, чтобы не ждали нарядов из Центра. Пусть сами формируют маршрутные эшелоны и отправляют продовольствие. Любое! Мы теперь вступаем в богатые края.