Момент, когда в ее попке появился большой палец, она в своей увлеченности пропустила. Зато очень четко уловила, когда Ренард поймал ритм и принялся ласкать ее со всех сторон. Три пальца внутри лона задевали какую-то точку, от нажима на которую хотелось отстраниться и нанизаться сильнее одновременно, непривычное давление в анусе чуть жгло, но одновременно возбуждало, а безумные, сводящие с ума круги, выписываемые на ее клиторе, уносили Марго прямо в стратосферу. Несколько сильных, уверенных движений — и она стонет, судорожно хватая ртом воздух и едва удерживаясь на дрожащих ногах.

Спас ее столик, в который она вцепилась, как утопающий в соломинку.

Не дожидаясь, пока она успокоится, Ренард выпрямился, быстро разделся — не зря он лучший среди своего подразделения, уложился буквально в секунды — и вошёл в истекающее соками лоно. Марго ахнула, заскользила пальцами по столешнице, зеркало опасно задребезжало.

— Нет, семь лет несчастий нам ни к чему. — пробормотал оборотень, выходя из нее и подхватывая на руки.

Она протестующе застонала, и от расстройства укусила его, куда дотянулась. В гладкое, бугрившееся мышцами предплечье. Ренард вздрогнул, выругался и прибавил шагу. Через секунду колени Марго коснулись кровати, головой она уткнулась в покрывало, а сзади в нее вонзилась распирающая до предела плоть.

— О да! — вскрикнула она, вцепляясь в ткань, чтобы мощные толчки не сдвигали ее с места. Бёдра сами собой подались навстречу, сталкиваясь на полпути с его жестким, гладким телом. Внутри скручивалась, свивалась в немыслимый узел пружина, хотелось одновременно натянуть ее еще сильнее, и освободиться наконец от невыносимого напряжения.

Ловкие пальцы нашли ее клитор, потёрли раз, другой, Марго задрожала, растянутая до предела, чувствуя член внутри себя каждым сантиметром сокращающегося в сладких спазмах лона. Головой она уткнулась в покрывало, все оставшиеся, немногие, силы уходили на то, чтобы не распластаться по кровати, как медуза.

Ее перевернули, как обмякшую, сдувшуюся куклу, и снова нанизали на огромный член. Марго лениво раскинула колени, принимая его на всю длину, и чувствуя, как он упирается во что-то глубоко внутри. Ренард заполнял ее до предела, до тонкой грани между болью и наслаждением, но грань эту никогда не переступал. Ее тело послушно подстраивалось под его размер, будто было специально создано, чтобы вмещать его плоть.

Оборотень двигался теперь медленно, неторопливо, и от этого вдумчивого, размеренного скольжения сонная одурь начала отступать, вновь сменяясь возбуждением на грани безумия. Его руки были везде, лаская, трогая, ощупывая, словно он сам не до конца верил в реальность происходящего. Стоны и вскрики обоих звучали в унисон, самой прекрасной, самой древней мелодией, гимном жизни и любви.

Не в силах более сдерживаться, Марго вцепилась в заманчиво поблескивающее, влажное плечо со всей дури. Во рту стало солоно. Ренард дернулся, рыкнул, задвигался судорожными рывками, впечатывая ее в матрас.

Она шире раскинула колени, упираясь пятками в постель и встречая его толчки на полпути, с не меньшей жадностью впитывая его рваные вздохи и хрипы. Ощущение закручивающейся спирали внутри все нарастало, Марго отцепилась от подушки и вонзила ногти в спину Ренарда. Это стало последней каплей, оборотня окончательно переклинило. С гортанным рыком он склонился к ее шее, и вонзил зубы в напряженную мышцу у ключицы.

Марго выгнуло судорогой.

Рядом с ухом полу-рыкнул, полу-выдохнул Ренард, и они вместе потерялись в слепящем наслаждении.

Выплывать из умиротворенной дремы не хотелось.

В идеале Марго планировала полежать вот так, в горячих объятиях любовника, вдыхая его умопомрачительный мускусный аромат и слушая, как на вдохе он едва слышно, совершенно по-кошачьи урчит, а потом еще раз повторить.

Или просто полежать.

Или все же повторить.

Увы, у судьбы были на нее совершенно другие планы.

Вибрацию мобильника из холла она услышала чисто случайно. Скорее, даже не услышала, а почувствовала, как легкое, не особо приятное на коже, дрожание воздуха.

Последнее время Марго стала страшно чувствительна к любым звуковым проявлениям. Раньше ей бы в голову не пришло, что она способна услышать даже не звонок — вибрацию — через две комнаты и три стены. Как будто таракан ползёт по обнаженным нервам. В жизни бы не подумала, что у вибрации мобильники такая неприятная тональность.