Наш разговор начал увядать, как только мы с Эдди обменялись приветствиями и дежурными вопросами о делах и здоровье. Довольно скоро мы замолчали вовсе. Лишь минуты через полторы я набралась храбрости и выпалила то, за чем пришла.
– Я хочу развестись с тобой, Эдди.
Он вздохнул. Последовала еще одна длинная пауза.
– Руби…
– Мне очень жаль…
Эдди снова вздохнул.
– Только не сейчас, Руби, – сказал он. – Не сейчас, ладно?
– Эдди…
– Сама подумай, что скажут на это в комиссии по условно-досрочному освобождению… Они могут подумать, что, если они выпустят меня сейчас, я начну преследовать тебя. Потерпи немного, ладно?
Эдди с мольбой посмотрел на меня.
– Есть только два способа отсидеть свой срок до конца, Руби. Любовь и ненависть… И то и другое не дает тебе сломаться. Не заставляй меня возненавидеть тебя. Дай мне шанс.
На том мы и порешили.
С Муни я встретилась в пабе на Брюэр-стрит. Убедившись, что я приехала с пустыми руками, он счел необходимым разыграть удивление.
– Что, ты сегодня без конвертика?
– Да, Джордж. Больше того, Гарри хочет знать, что стало с деньгами, которые он передал тебе раньше. Ты оставил их себе, не так ли?
Муни жеманно улыбнулся.
– Ах, какой я нехороший!
– Перестань, Джордж. Часть денег предназначалась для высокого начальства. Таков был уговор.
Муни уклончиво пожал плечами.
– Кроме того, таможня арестовала груз шведских «картинок». Как это могло произойти?