— Чем кормят? — Эмиль рассеянно листал меню. — Никогда здесь не был, — он бросил беглый взгляд вокруг. — Ничего, уютно. — снова уставился в меню, закрыл его, посмотрел на меня с легкой извиняющей улыбкой. — Что-то мне есть не хочется.

— Здесь пытаются готовить французские блюда, — заметила я. — Но должна заметить, что у них не очень-то это получается. Если не голоден, можем просто выпить чаю с десертом. У них сейчас что-то вроде полдника.

Эмиль огляделся и понизил голос:

— Но…. это как-то неприлично.

— Нормально. Меня всегда поражала ваша чисто русская черта — пускать пыль в глаза. Здесь удобно разговаривать, вот почему я выбрала это место. Как-то мы обедали здесь с отцом. Впрочем, если тебе не нравится…

— Нет, Лиза, нравится. Просто… Ну я не привык.

— Положись на меня. — я жестом подозвала официанта и заказала нам обоим кофе с яблочным пирогом. — Молодой человек лет двадцати не отрывал взгляд от кольца у меня на пальце, всем своим видом выражая удивление, в смеси со скрытым негодованием. Уверена, ему показалось, что мы слишком хорошо одеты, чтобы пить чай. Это-то меня и задело. Мне всегда нравилось ставить людей на место. Наверно, это качество я унаследовала от отца. Скользнув взглядом сквозь официанта, после того, как он принес нам заказ, я попросила его больше нас не беспокоить, от чего он просто готов был взорваться. Русское обслуживание было, как всегда на уровне. В Париже ты можешь провести в кафе с одной чашкой кофе весь вечер, в Москве, если ты пришел, ты просто обязан потратить деньги. Иначе обслуживающий персонал будет всячески намекать тебе, что рассиживаться не стоит. Заказывай или убирайся.

— Ты кого-нибудь подозреваешь? — спросил меня Эмиль.

— Пока только один подозреваемый. Сменщик дяди Саши, сторож Тимур.

— Тимур? Этот студент, который подрабатывает в музее? — с недоверием спросил Эмиль. — Не думаю, что он мог бы… Да и какие у него основания для убийства?

Я смотрела на Эмиля, думая стоит ли рассказать ему о найденных драгоценностях.

— Мне он показался подозрительным. Однажды я попыталась с ним встретиться, и он очень неохотно согласился. И все время пока мы общались, мне казалось, что он что-то скрывает.

— Но какой повод….

У него мог быть повод. Я снова пытливо посмотрела на ничего не понимающего Эмиля. Все-таки мне придется ему рассказать о нашей находке. Тем более что мне нужна его помощь. Последнее время меня все чаще посещала мысль, что я должна попытаться проникнуть в подвал, чтобы проверить на месте ли шкатулка.

Выпив чай с грушевым пирогом, мы вышли. Эмилю я заплатить за себя не позволила. Все-таки я не его девушка, а просто друг. Он тоже пытался сопротивляться, но я оказалась настойчивее. Извилистыми переулками мы вышли на Патриаршие. Сердце пронзила тупая боль. Тупая. А это значило, что я начинаю привыкать к Андрюшкиной смерти. А не должна, потому что только моя любовь давала мне силы продолжать расследование.

Мы выбрали скамейку, на которой никто не сидел, и рассказала о том, как мы нашли драгоценности. Реакция Эмиля оказалась более бурной, чем я ожидала.

— Но это же клад. Вам следовало заявить о том, что вы его нашли.

— Речь идет не просто о кладе. Это драгоценности наших родных. И ты считаешь, что они принадлежат государству, которое отняло у них родину?

— Лиза, успокойся. Я понимаю твои чувства. Но это подсудное дело. Если об этом узнают, у тебя могут быть неприятности. И все же мне не понятно, при чем здесь Тимур? Как он мог знать об этом?

— В тот вечер мы находились в музее вдвоем, это точно. Но мы совершенно забыли, что там везде установлены камеры для наблюдения за посетителями. Мы с Андреем об этом совершенно забыли. Наш разговор мог записаться, и если Тимур случайно просматривал запись, то мог узнать о существовании тайника. А пойти в подвал и найти место, где мы копали, не составит труда. — я вздохнула. — Конечно, все это предположение, но…