– Э-э-эй!
Наконец он решил взять дело в свои руки и обошёл высокую витрину.
– Эй, есть тут кто, или как?
По ту сторону витрины стоял длинный мясницкий стол, залитый водянистой красной жидкостью. От сильнейшего запаха мяса и крови его опять начало мутить. Жвачка во рту тут же показалась кислой. Пит приложил руку к животу, словно пытаясь успокоить его. «Меня не вырвет. Меня не вырвет», – подумал он. Пит огляделся, надеясь как-то отвлечься, но увидел лишь изображения разделанных животных. Когда он повернулся в другую сторону, легче не стало: над головой висели ряды ножей и топориков смертоносного вида. У Пита снова закружилась голова. Он опёрся о мясницкий стол, чтобы не потерять равновесие, почувствовал на кончиках пальцев водянистую жидкость, и его прошиб холодный пот.
Огромный топор для мяса врезался в столешницу, едва не задев его ладонь. Пит отскочил назад, прижав руку к груди, и задел рюкзаком витрину. Он взглянул на топорик, глубоко воткнувшийся в дерево. Рукоятка до сих пор подрагивала, словно топор вонзился в стол с невероятной силой. Пит поднял голову.
Один из крюков был пуст и медленно покачивался. Топорик, судя по всему, упал с этого крюка.
– Эй, ты что тут делаешь?
Из задней комнаты шаркающей походкой вышел коренастый пожилой мужчина в окровавленном фартуке, вытирая руки полотенцем.
– Посторонним вход воспрещён. Ты что, таблички читать не умеешь?
Пит показал на топорик, торчавший из мясницкого стола.
– Я… я…
– Ну нет, парень, с моими ножами играть нельзя. Ты что, хочешь, чтобы у меня были проблемы? После такого меня санэпидемстанция закроет.
– Я… я…
– Давай, говори уже. В чём дело?
– Я ничего не трогал. Он… он сам упал.
Старик нахмурился.
– Парень, ножики с этих крючьев сами по себе не падают. Если бы падали, у меня бы не хватало ещё больше пальцев.
Старик поднял левую руку – на ней не было мизинца и половины безымянного пальца. Кожа вокруг двух обрубков выглядела на удивление гладкой.
Пит задрожал, и мясник засмеялся.