Забравшись под одеяло, я свернулась клубком. Постаралась успокоить себя мыслями о том, что всё, что случилось вчера, далеко не самое страшное. Бывало ведь куда хуже. Бывало, чёрт подери, куда хуже! Но то ли это действительно оказалось пределом, то ли у меня просто кончились силы, попытки уверить себя в чём-либо не подействовали. Меня выворачивало. Приступы жалости к себе были мне несвойственны, а то, что происходило сейчас… Что-то живое во мне всё ещё билось, царапалось. Вот и сейчас…
Вернувшийся в спальню Алекс распахнул шкаф и, достав свежую рубашку, принялся переодеваться. Я смотрела на него сквозь зеркало, а сама в это время пребывала в какой-то мутной прострации. Ни желаний, ни слов. Со слезами из меня ушло всё, что я могла бы сказать ему. Осталась только пустота – та самая, что была моим привычным спутником уже много лет.
— Мне срочно нужно уехать по делам компании, — застёгивая пуговицы, проговорил Алекс. – Не знаю, сколько это займёт времени. Думаю, больше недели.
— Хорошо, — выдавила я и закрыла глаза. Не хотела видеть его лицо, прядку падающих на лоб волос, его руки. И голос его слышать я тоже не хотела, но он заговорил вновь:
— Ты можешь, как и прежде, свободно перемещаться по дому, но о любой твоей выходке мне будут докладывать. Если хочешь, можешь выходить к фонтану и гулять неподалёку от парадного входа.
— Хорошо, — повторила я.
— И ещё… — Алекс приблизился. Я почувствовала запах свежего белья и исходящую от него энергию. Ладонь его опустилась мне на плечо, одеяло поползло вниз. Я открыла глаза. – Я подумаю над тем, что ты мне сказала, — проговорил он, перевернув меня на спину. Обвёл пальцами контуры моего лица. – Обещаю, что подумаю.
11.3
Дни тянулись медленно и довольно однообразно, но меня это не беспокоило. С момента отъезда Алекса прошло уже почти две недели, синяки и ссадины сошли, так что я снова могла спокойно смотреться в зеркало и не содрогаться от собственного жалкого вида. Практически всю первую неделю я провела в постели. Лишь изредка вставала затем, чтобы поесть и немного подышать свежим воздухом. До сих пор мне казалось, что я уже достаточно пришла в себя, но это было не так, и поняла я это только теперь. Тишина и покой…
Катящееся к закату лето всё ещё баловало жаркими деньками, и мне нравилось гулять у фонтана. Глядя на него, я испытывала какие-то странные чувства. Будто… Это мерное журчание воды, блестящие на солнце капли, тёплая каменная скамья. Может быть, где-то в моём далёком прошлом было нечто подобное? Как знать…
Не знаю, какие именно приказы относительно меня Алекс отдал своим шакалам, разговоров они со мной не заводили. Только частенько ошивались рядом, чем порядком меня раздражали. Ловя на себе пристальные взгляды, я так и чувствовала, как на меня навешивают бирки. Что, мальчики, обсудили вдоль и поперёк? Да, ваш хозяин трахает меня, дальше что? Он и вас трахает, только несколько иначе.
Но всё время в доме сидеть мне не хотелось и приходилось терпеть. И эти взгляды, и едва заметные в уголках губ ухмылки, и временами попадающегося мне на глаза начальника службы безопасности. В его присутствии я вовсе чувствовала себя неуютно. Он, вроде бы, не делал ничего такого, а мне так и хотелось оскалиться. Чужие руки на теле, тяжёлое дыхание… Ненавижу! Всех их ненавижу – похотливых ублюдков, размахивающих своими членами, как знаменем неизменной силы. Отстрелить бы им всем яйца, посмотрела бы я на них…
Открыв холодильник, я внимательно оглядела полки и, приподнявшись на носочки, достала с предпоследней лоток с мясными тефтелями. Несмотря на отсутствие Алекса, жизнь в доме не остановилась, и повар регулярно интересовался, что приготовить. По крайней мере, горячее на обед было всегда, а уж на свежие завтраки и ужины я не претендовала. Выложив тефтели в тарелку и присыпав сыром, я поставила их греться. Приготовила кофе. По привычке с наслаждением вдохнула аромат. Жизнь на улице научила меня ценить самые простые вещи: хороший кофе, свежее постельное бельё, вкусную еду и тёплую воду. Простые вещи, для кого-то являющиеся пределом мечтаний…
Микроволновка пискнула, и я забрала тарелку. Обернулась и увидела вошедшую в кухню Мирославу. Та ещё надменная сука, считающая, что, если Алекс между делом пару раз трахнул её, теперь она может смотреть на всех свысока. Удостоилась хозяйского члена? Молодец, что я ещё могу сказать? Вот только разговаривать мне с ней не хотелось вовсе.
Она смотрела на меня, я – на неё, и единственным желанием, что я испытывала, было желание послать её нахер. Губы её сжались, в глазах полыхнула злость. Я же спокойно подошла к столу и поставила тарелку, отодвинула стул и уселась. Подтянула к себе одну ногу и взяла тефтельку пальцами. Расплавленный пармезан потянулся тоненькими ниточками, кусок едва не плюхнулся обратно, но я вовремя подхватила его губами. Откусила и снова посмотрела на Миру. Не нравится? А ты думаешь, милочка, такие как ты, кому-то нравятся? Да тому же Алексу? Поверь, нет. Ни твой выглаженный передник, ни аккуратно собранные волосы никому задаром не сдались. Разве что какому-нибудь грёбаному педанту с похожим на варёную морковку достоинством. Хочешь Алекса – забирай. Вот только захочет ли тебя он – большой вопрос.
Мясной сок потёк по подбородку, и я, стерев капельку, облизнула пальцы. Мирослава резко отвернулась, подошла к холодильнику, и тут я заметила Алекса. Он стоял поодаль, привалившись плечом к стене, и, не сводя с меня взгляда, с кем-то разговаривал по телефону. Поняв, что я заметила его, бросил в трубку ещё пару слов и вошёл в кухню. На Миру он даже не взглянул. Приблизился к столу и, остановившись в каких-то сантиметрах от меня, опёрся о него свободной рукой. Светлые джинсы, белая рубашка с парой расстёгнутых пуговиц и закатанными до локтей рукавами… Сок потёк по пальцам, и я быстро засунула остатки тефтели в рот. Смешанное со сталью серебро его глаз сверкнуло, темнота зрачков сгустилась.
— Тебя хочет твоя синеглазая подружка, — проговорил он, протягивая мобильный и, стоило мне взять его, добавил бархатным, с хрипловатыми нотками голосом: — И я, кажется, тоже…