Влияние Олбигана на начальство было огромным. Фактически в их роте всё держалось на нём. Поэтому никто не удивился тому, что уже через час лейтенант получил приказ. Самого лейтенанта с частью взвода отправили на патрулирование в район блокпоста Папа, а их отделение передали в личное распоряжение Олбигана.

Но никаких подробностей сержант им не сообщил. Наверняка из садистских наклонностей, желая, чтобы они проворочались всю ночь.

– Ну и кто он после этого? – риторически спросил Артур, когда они засели в баре, устроив прощальную вечеринку.

Обычно бойцам выдавали каждый вечер по банке пива. Но перед отправкой в патруль командование расщедрилось и не стало ограничивать выпивку. А денег скопилось много, и парни так упоролись, что их повело.

– Тебя возбуждают зомби-женщины? – спросил вкрадчивым голосом Ли у Тараса.

– Спятил? Они же мёртвые.

– Что с того? Даже трупы красивых женщин привлекали мужчин. Почитай классику. А мы имеем дело не с трупами, а с зомби. Тем более с девицами из Западной пустыни. А они, скажу я тебе, выглядят не хуже некоторых актрис из порнофильмов. Не говори, что никогда не думал об этом.

– Да нет же.

– Среди них есть совсем неплохие девочки.

– Ты пьян.

– Какой ты сегодня сообразительный.

– На самом деле меня не привлекали женщины ни в Ираке, ни в Афганистане. Это ваша американская привычка – чуть что искать тёлок, а мне как-то не по себе кадрить девочек в стране, с которой я воюю.

– Мы не воюем с ними, Тарас. В этом-то всё и дело. Мы освобождаем их. А освобождённые люди готовы на многое!

Тарас не помнил, как кончилась вечеринка, как они добрались до домика, как он разделся и забрался под одеяло. Проснулся он неожиданно под утро и увидел перед собой искажённое страхом и опухшее лицо Артура.

– Чёрт, Тарас! Мне приснились райские врата. Проклятье! Они были как триумфальная арка в Париже, ну то есть – если бы в неё поставили створы. Огромные. Серые. Вроде бы из бетона или такого камня, какого здесь полно. На бетоне выбоины от пуль. Много. И всё исписано граффити. «Ирландская республиканская армия», «Анархия», арабские какие-то надписи, персидские. Сам Пётр сидел в таком шезлонге, в солнцезащитных очках, и держал на коленях старенький М16, а палец указательный вытянул в готовности нажать на спуск. Но сам расслаблен, улыбается. Я ему кивнул, мол, всё путём, и на створку ворот надавил. А они не открываются. Тяжёлые или заперты, не знаю. А Пётр мне такой: «Приходи завтра».

– Это всего лишь сон, мужик. Всего лишь дурной сон.

Он взглянул на часы и решил, что лучше начать собираться, чем пытаться опять заснуть.

– Что-то случится, Тарас.

– Брось, что здесь может случиться?

– Да всё что угодно. По сути, мы здесь одни. На тысячи квадратных километров – одна задрипанная бригада наполовину наёмников, наполовину миротворцев.