– Но ведь был запуск! – Роман оглядел присутствовавших, ища поддержку. – Каждая собака видела его, Саныч.

– Все мы тут уже взрослые и в сказки не верим, – отмахнулся Буров. – Не было тогда возможностей для вывода «Герольда» на околоземную орбиту. Нужно четыре «Ангары» для этого. Не меньше. В статье говорилось, что построено было два таких корабля, а одним, якобы, завладели господины. «Северная решительность», мол, была операцией по захвату плацдарма, демонтажу и вывозу нового «Герольда» на территорию Альянса.

– «Северная решительность», сука… Названия они всегда из носа выковыривали, – кисло усмехнулся Роман. – Слышал об этой «решительности»... Месяц они у нас пробыли?

– Думаешь, им не хватило бы времени?

Роман спорить не стал и крепко задумался. Действительно, за месяц господины могли вывезти прототип «Герольда» второго поколения – технологии позволяли.

– И что это может з-значить?.. – снова подала голос Рената. – Челнок… будет нам как-то враждебен? И, постойте. Да, это объяснило бы, почему на нашем челноке не наша техника. Но зачем господинам было запускать прототипный грузовик? Выкрасть у нас, но не разорвать на технологии, а запустить. И почему именно сюда?..

– С последним проще всего, Рената Дамировна. Скоро, моё вам мнение, мы это выясним.

– Сам челнок не представляет никакой угрозы, – заверил Буров и сделал паузу, подбирая слова. – Только синтетик. Он – угроза. Серьёзная.

– Ладно. Прорвёмся, – Александр Александрович хлопнул Нечаева по плечу. – Рома – в арсенал. Рената Дамировна, вам отдохнуть хорошо. И это не просьба. Отправлю к вам Викторию, пусть теперь она ухаживает.

***

Виктория перевела дух и, пусть и не вполне удобно, но всё же вытянулась на незастеленном, твёрдом лежаке. Потёрла руками лицо, застонала – пластыри на подушечках пальцев бередили мягкие, болезненные ногти.

– Спасибо за заботу, Рената Дамировна.

По идее, Рената отдыхала в кубрике под присмотром медика, как и положено психосерверу после удачного пробуждения команды. На деле неясно было, кто за кем присматривал.

– Просто – Рената, – добродушно улыбнулась та. – Я не гожусь тебе в матери, значит и в Дамировны тоже.

Виктория ничего не ответила. Долго лежала и глядела в перекрытие над собой. Потом медленно поднялась, опять глубоко выдохнула и невидяще уставилась в пол. Она походила на перебравшую в День космонавтики сотрудницу ЦУПа, сражающуюся с абстинентным синдромом и стыдом за вчерашнее.

– Меня ещё… ни разу так не… фу-у…

Как сидела, так и сложилась она пополам, раздвинув ноги. Рвотный позыв вышел холостым, зато болезненным.

– …не тошнило, – мужественно завершила мысль Виктория.

Рената трижды проваливалась в отрывистый, лоскутный сон. Трижды её будили натужные рывки собственного сердца, будто оно вознамерилось пробить путь наружу. На шее сердцу вторили сонные артерии, эхо их пульсации натянутыми вожжами било куда-то в основание затылка. Но с каждым провалом в короткое беспамятство всё-таки становилось лучше.

Виктория не спала. Лежала в том же положении и смотрела над собой, большим пальцем левой руки попеременно касаясь остальных. Мягкие ногти многим не дают покоя до самого заживления.