— Стеф! — И более озабоченно: — Стеф?!
Виктор услышал ее шаги на скрипучей лестнице.
Рванулся к последней оставшейся двери. Взвыли дверные петли, и Виктор сжался, ожидая выстрела. Нырнул в грязь за мусорными баками. Во дворе два грязноватых «шевроле» защитного цвета. И по меньшей мере пятеро мужчин с карабинами рыщут вокруг, обшаривая местность.
— Во дворе никого, — сообщил один из них голосом учителя музыки, очевидно, в микрофон.
Сзади шум. Идут к сараю. Времени нет. «Когда она найдет тело, я пулей не отделаюсь», — понял Виктор. Он заметил за сараем машину, в которой его возили на охоту. Задний люк открыт, просматривается багажное отделение.
В доме вскрикнула женщина. Как будто обо что-то укололась. «Учитель музыки» резко обернулся на голос. Виктор бросился к машине, выхватил из нее косматую камуфляжную накидку и лихорадочно замотался в нее. Он успел свалиться в канаву, прежде чем из дома донесся надрывный женский вопль:
— Ищите его, найдите его мне, немедленно!
«Школьный учитель музыки» несколько раз прошел в шести дюймах от носа Виктора. С гор наползал вечер. Виктор обмакнул физиономию в грязь и постарался позабыть о мерзнущих конечностях. Слава богу, собак нет. Четвероногих.
Анника сдалась последней. Она запрокинула голову навстречу прожектору, светившему с крыши «шевроле», и по телефону убеждала невидимого собеседника, что никуда не поедет, пока не найдет
— Да, мэм.
Виктор почувствовал абсурдный укол нежной жалости.
Тихие тени расселись по машинам. Анника последней захлопнула дверцу, окинув двор пронзительным взглядом.
Виктор с трудом поднялся, содрал с себя маскировочную сеть, натянул сухие вещи, обнаруженные в машине. Ключи валяются там же, куда их небрежно бросил Морсби. Виктор включил зажигание и направил машину по охотничьей дороге, ведущей к городу через каньон. Покидая ранчо, он заметил невесомую, едва различимую тень, вознесшуюся в темное небо. Не вглядываясь, понял: Линн.
72
Вцепившись в баранку, чтобы не свалиться, Виктор миновал темные сосны, одна из которых подарила Линн избавление от земных забот, чуть не сбил в ложбине двух койотов, дравшихся за неостывшую еще добычу. Койоты, увлеченные друг другом, даже не заметили пронесшуюся мимо железную смерть. Первое, что сознательно воспринял Виктор, — лицо подавальщицы из придорожного кафе, обслуживающей какого-то дальнобойщика. Руки его затряслись, зубы застучали, он с трудом свернул на обочину и остановился. Долго рассматривал поросшую шалфеем и чахлыми кустиками равнину и старался вытряхнуть из памяти лужу крови на полу библиотеки. Стефано уже, наверное, остыл. Виктор проверил содержимое карманов, похлопал по куртке снаружи… и задел рукой что-то липкое, вязкое. Он сорвал куртку, вытащил из ее карманов драгоценные улики, сунул под сиденье; вырыл голыми руками яму и закопал внушавшую ужас куртку, стараясь к ней не прикасаться. Вернувшись в машину, он открыл все окна и уставился на центральную планку ветрового стекла, стараясь сосредоточиться на ее конструктивном решении и не думать больше ни о чем.
На восток он направился по объездным дорогам, шоссе старался избегать. Ехал, как учила Джо, старался не маячить в одиночку, прикрывался попутными машинами, по возможности многоосными трейлерами.
Звонок по оставленному ею телефону… Он прокрутил в голове этот номер и вздохнул. Звонить больше некому. Его любовь рухнула в Большой канал. Четыре пули… Мгновенная смерть? Если и нет, если и не от пули, то от винта полицейского
Но
Актриса… Внушение?.. Фокусы!.. Иллюзион!.. Колдовство… — разрывала мозг разноголосица, в которой он выделил голоса Мейера, Морсби и Карреджо.
Будь она жива, выбрала бы безопасное местечко. Где «Десятке» не пришло бы в голову ее искать. Родители? Мать? Но родной город исключается, он им известен. Какое-нибудь мелкое безымянное банановое захолустье? Но бесследно исчезнуть она не сможет, ее не оставят в покое, найдут рано или поздно где угодно. Тем более что она ранена… если жива.