— Пошли.
— Только по голове не бей, — попросил администратор жалобно. — На ней и так живого места нет… Тут была веревка — если хочешь, вяжи… Я тихо буду сидеть…
— Ладно. Открывай дверь.
Мы вышли на черную лестницу, полную пыли и грязи.
— Доставай свою веревку.
Администратор покорно протянул ее мне, и я принялся тщательно привязывать бедолагу к перилам. Он вызывал одну лишь жалость, и мне было страшно неловко.
— Так, — сказал я. — Бить я тебя не буду. Вернусь — развяжу. Дергаться не будешь — получишь двадцать долларов. Ясно?
Тот закивал головой.
— Ну, бывай. — Я вышел в коридор и двинулся ко второму номеру… Несколько долларовых бумажек я недавно извлек из Курметова бумажника — его он держал в машине. Так что двадцать баксов для меня погоды не делали.
Дверь номера была заперта. Я приложил ухо к замочной скважине. Шумела вода. Замечательно.
Я открыл дверь ключом, запер ее изнутри и внимательно осмотрел номер. Никого. Подошел к двери в ванную. Так, вроде одна…
На глаза мне попался электрофен, я воткнул вилку в сеть и проверил. Фен работал. Его я взял в левую руку, правой достал пистолет, после чего с легкого разбега высадил дверь ногой.
… Она лежала в наполненной до краев ванне и смотрела на меня своими прекрасными голубыми глазами, в которых я читал удивление, ужас и ярость… Она сделала инстинктивную попытку прикрыть наготу руками и открыла рот, наверное. чтобы закричать.
— Не поднимай шума, — сказал я, выразительно пошевелив пистолетом. — Я у тебя в гостях. Здравствуй, красавица,
13. Последняя встреча
Я остановил машину у подъезда и, не успев войти в дом, почувствовал, что происходит нечто непоправимое. Оглядел комнату — Толи нет. Каким-то чудом он сумел развязаться и исчезнуть.
Проклиная все на свете, я кинулся его искать, моля Бога, Аллаха, всех чертей и шайтанов о том, чтобы летчик не успел улететь.
Но он и вправду собрался улетать. На небеса, если таковые принимают самоубийц: когда я вбежал в кухню, то увидел дергающиеся ноги — Толя снял кухонный светильник и повесился на крюке, причем использовал ту же веревку, которой до этого был связан.
Я выхватил из кармана нож, взобрался на кухонный стол и перерезал веревку. Да, еще немного, и… Толина рожа уже начала синеть, но он пока еще издавал утробные хрипы. Я ослабил петлю на его шее — Толя задышал шумно и часто. Очухается. Я закурил сигарету и стал ждать.
Через некоторое время он замычал, заохал, потом приподнялся и посмотрел на меня багровыми глазами, которые пока еще плохо воспринимали окружающее. Сообразив наконец, что происходит, он сел на пол и заплакал.