– Не хочу показаться невежливой, – начала она, – но мы пока не готовы заводить новых друзей. Я не готова.

А потом хлопнула багажником, словно ставя точку своей отповеди.

Просто немыслимо! Я так разинула рот, что в него могла бы влететь птица. А может, даже и влетела – несколько секунд я не могла ни говорить, ни глотать. Наконец я выдавила:

– Да, конечно.

Она поблагодарила меня за понимание и уехала, а я так и осталась стоять на парковке как ненужный мусор.

Никогда в жизни я не встречала человека настолько грубого и высокомерного, как моя новая соседка. Кто станет отвергать предложенную дружбу? Только тот, кто что-то скрывает, вот кто.

И я решила во что бы то ни стало докопаться, что именно прячет Холли Кендрик.

Три месяца назад

Тем вечером у моей жены было игривое настроение.

Когда я вошел в спальню, она включила музыку – «Sailing» Кристофера Кросса, классика мягкого рока восьмидесятых, а потом схватила меня за руку и закрутила как моток ниток. Я был не в настроении танцевать, но не мог отказать ей, никогда не мог.

Я встретил Кейт, когда пролил на нее кофе в «Старбаксе» в аэропорту. Меня очаровал ее смех и то, что именно смехом она ответила, когда на нее плеснули горячим кофе, поэтому в самолете я пересел на двадцать рядов назад, чтобы оказаться рядом с ней. Год спустя мы поженились. Произнося речь на нашей свадьбе, мой новоиспеченный тесть назвал тот эпизод счастливым несчастным случаем. Все засмеялись.

Разумеется, чаще всего несчастные случаи остаются несчастными. Мне повезло, что у меня в жизни их было не так много. Катаясь на лыжах, я упал и сломал руку, во время игры в гольф разбил окно мячом и как-то раз дал ребенку с аллергией на орехи печенье, которое его чуть не прикончило. В свое время эти происшествия казались мне настоящими катастрофами. Сломанная рука испортила мне каникулы, новое окно стоило двухнедельной зарплаты, а ребенок, впадающий в анафилактический шок из-за того, что я забыл спросить, можно ли ему орехи, стал едва ли не самым страшным зрелищем в моей жизни. Но рука зажила, банковский счет снова наполнился, а тот мальчишка выжил и съел другое печенье. То были худшие происшествия в моей жизни. Пока не случилось это.

– Ла-ла-ла-ла… – подпевала Кейт, запрокидывая голову к небу.

Пела она ужасно, и в любой другой день я бы засмеялся. Но тогда ее откровенная радость разбивала мне сердце. Я понимал – если она узнает о том, что случилось и как я пытался это скрыть, то счастлива не будет уже никогда.

Обожаю, когда бейсбольные комментаторы говорят: «Могу поспорить, Джо Бэттер хотел бы переиграть эту подачу!» Даже если вы никогда не играли в бейсбол, то понимаете, о чем они. У каждого из нас бывали такие моменты. Если бы я только замахнулся в ту подачу. Если бы только не замахнулся. Я мог бы стать героем. Мог бы спасти команду.

Пока жена прижималась лицом к моей груди и медленно раскачивала меня вправо и влево, в моей голове проносились тысячи «если» – если бы солнце так не слепило глаза, если бы тот грузовик убрался с дороги, если бы та пара вышла из машины раньше или позже, или вообще не вышла. Этой игрой я мог заниматься часами.

Трагедия в том, что как только мы произносим это «если бы», желая все изменить, уже слишком поздно.

Бросок сделан, мяча не вернуть.

Я бы отдал все на свете, лишь бы тот день пошел иначе, но, конечно, как и в случае с неудачным броском, было уже слишком поздно.

И я танцевал с женой, прекрасно понимая, что, возможно, это наш последний танец, но в моем сердце уже не осталось места для других сожалений.