Аудитория для первой лекции оказалось расположена в здании администрации. Ваня хоть полюбопытствовал, как живется их руководителям. Казенно как-то. Без души. Только портрет императора Павла Федоровича в коридоре сурово взирал на проходящих мимо. А еще Ваня полюбовался в очередной раз на классовое неравенство. Аудитория оказалась разделена на две части: большая с жесткими откидными сидениями — для обычных смертных и что-то вроде ложи, устроенной на галерке — для благородных. Там и сиденья были мягкие, обшитые красным бархатом, и пространство для сидящих попросторней.

И название предмета, по которому была эта самая первая лекция оказалась под стать окружению: Основы государства Рассейского. Зато сам лектор, представившийся Равнейко Нестором Петровичем, за словом в карман не лез. В двух десятках предложений, но очень емко изложил, что у их Рассеи нет на настоящий момент другого выхода, иначе как развивать своих магов и промышленность с транспортом. Прямо не сказал, но у каждого слушателя в голове прорисовалась аналогия названий их факультетов и тех, самых приоритетных направлений развития страны. Ну, и еще по соседям — недругам прошелся, особенно выделяя при этом Англию. А еще Нестор Петрович на пальцах объяснил, как тезис прежней династии о неучастии армии в политике привел ту династию к краху. В самом деле, Николай, последний император из дома Романовых и начинал правление с армейского заговора с бунтом, и этим же закончил свое бесславное царствование. А все потому, вещал лектор, что солдаты в принципе не знали, за какие идеи их командиры направляют их на смерть. Ваня очень впечатлился.

Интересна была и следующая лекция на тему механики, и послеследующая про то, как первые артефакты изобретали. Вот только к концу дня Иван уже заволновался, а где, собственно, хоть одна лекция по его будущей профессии? А тут еще объявили, чтоб не разбегались после лекции, ждут студентов их кураторы для беседы вдумчивой, да раздачи указаний ценных, опять же договор по сдаче маны выполнять надо.

Последняя лекция закончилась, старичок профессор собрал с кафедры свои листочки и вышел из аудитории. Ваня тоже начал собираться. Немного замешкался с очисткой пера и складыванием пишущих принадлежностей в сумку. Внезапно подумалось, что напрасно он заморачивается на лекциях с пером и чернилами, вон некоторые из соседей химическим карандашом записи карябают и ничего. Здесь не училище, преподавателям все равно, чем он там за ними мудрые речи записывает.

Пока возился со сборами, оказался в хвосте ручейка студентов, спускающихся по лестнице вдоль рядов кресел на волю. Внезапно что-то подтолкнуло его сзади под колено, нога подогнулась, и он, не удержавшись на ногах, повалился на впередиидущего студента. Афиноген, а тем студентом, на которого упал Иван, оказался именно он, не разбираясь, с развороту заехал ему по скуле. В глазах звездочки, сзади смех успевших спуститься со своей галерки аристократов:

— Что-то совсем хилых пейзан набрали в этом году для учебы, господа! На ногах не держатся.

— Да, боюсь, большинство не сможет доучиться с нами даже до конца года.

— Семестра, господа!

— А я как сказал?

Фингала под глазом, конечно, не осталось, все же Ваня почти целитель, но обида никуда не делась. И ладно аристократы, Ване уже рассказали множество историй, какими говнюками они бывают, но Афиноген даже не извинился. Только пробурчал:

— А чего ты в спину толкаешься!

На выходе из аудитории их поджидал куратор.

— Барон Штиглиц Генрих Маркович. — Представился он, когда все «летуны» первого курса собрались вокруг него. — Для лиц благородного происхождения можно просто, Генрих Маркович, остальные должны обращаться ко мне Ваша милость или господин барон. Это понятно? — Дождавшись согласного гула, продолжил: — сейчас мы с вами идем в зал сбора маны. Простолюдины обязаны ежедневно сдавать ВСЮ ману, дворяне — по желанию, но напомню вам, что регулярный отток маны способствует росту скорости ее накопления. Пока все понятно? Тогда за мной!

Барон привел их в соседний корпус, завел в небольшой зал и указал на длинный, практически на всю длину зала, стол, на котором были разложены белые с кулак размером камни.

— Каждый берете в руки по камню, — скомандовал Штиглиц своим подопечным. — Теперь сосредоточьтесь и попытайтесь заполнить этот камень тем, что содержится внутри вас.

Несмотря на нечеткость объяснения, научиться перекачивать ману в камни всем удалось очень быстро. Заметить, что все получилось, как надо, удалось с легкостью: камень во время сдачи маны начинал светиться.

— Дворяне положите камни обратно на стол, остальные продолжаем! Согласно договору, вы должны сдавать всю свою ману. Не останавливаемся, я сказал! — Рявкнул он на одного из студентов, прекративших подачу маны от наступившей слабости.

Ваня еще по результатам своего незаконного целительства в родном Сарапуле, был очень хорошо знаком с тем, каким неприятным и опасным может быть магическое истощение. Помимо плохого самочувствия, истощение замедляло на время восстановление маны организмом, а при тяжелых формах вообще могло привести к тому, что мана перестанет вырабатываться. Он не стал сливаться досуха, тем более, что договором этого и не требовалось, четко отследил, когда показатель счетчика маны перед его глазами достигнет 10200 и прекратил процесс.

— Почему остановился? — Подбежал к нему сердитый куратор.

— Я все, Ваша милость. Совсем пустой.