Гордон заторопился вниз по пандусу, туда, где звучали голоса. На втором этаже имелся балкон, нависающий над вестибюлем. Остаток пути Гордон преодолел на четвереньках.

Справа, в северной части здания, высоченное стекло было высажено, чтобы под крышу смогли въехать два больших фургона. У западной стены, позади автоматов для игры в китайский бильярд, дышали паром шесть лошадей.

Снаружи, среди осколков стекла, розовели лужи дождевой воды, смешанной с кровью. Здесь распростерлись четыре тела, совсем недавно изрешеченные автоматными очередями. Только одна из жертв, угодив в засаду, успела выхватить оружие — револьвер валялся в луже, в нескольких дюймах от застывшей кисти.

Голоса раздавались слева от Гордона, из-за поворота балкона. Он ползком добрался до места, откуда можно было выглянуть, оставаясь незамеченным.

На западной стене красовались несколько зеркал, и это позволило Гордону увидеть, что творится на первом этаже. Его взгляд тут же уперся в большой камин, где трещала в огне порубленная мебель. Он приподнял голову еще немного и увидел четверых вооруженных до зубов мужчин, стоявших возле камина. Пятый развалился на диванчике, держа на мушке автоматической винтовки двух пленников — мальчика лет девяти и молодую женщину.

От недавно нанесенного удара на щеке женщины красовалось багровое пятно, каштановые волосы были взлохмачены. Она прижимала к себе мальчика и не спускала с мужчин глаз. Оба пленника слишком обессилели, чтобы проливать слезы.

Все мужчины носили бороды, все были затянуты в довоенные пятнистые комбинезоны, у каждого в левом ухе красовалось минимум по одной серьге.

«Мастера выживания»! Гордон содрогнулся от отвращения.

Когда-то, еще до катастрофы, это понятие имело несколько значений, включая и наличие здравого смысла, и готовность постоять за честь свою и соседа, однако и антисоциальная паранойя неполноценных любителей пострелять сюда тоже входила. В каком-то смысле и сам Гордон мог бы именоваться «мастером выживания». Однако последнее, сугубо отрицательное значение в итоге вытеснило все остальные — слишком уж много зла натворили люди этого сорта.

Повсюду, где довелось побывать Гордону, народ был единодушен в своем отвращении к ним. В любом округе, в любом селении этих обезумевших от чувства вседозволенности головорезов, презревших все законы, винили в чудовищных бедах, что привели к окончательному краху, — винили гораздо больше, нежели врага, чьи бомбы и бактерии принесли столь чудовищные разрушения в ходе Однонедельной войны.

Самыми ненавистными из головорезов были последователи Натана Холка, да пожрет его адский пламень!

Но откуда взялись «мастера выживания» в долине реки Уилламетт? В Коттедж-Гроув Гордона убеждали, что последняя их банда была оттеснена на юг от Розберга, к реке Рог, несколько лет тому назад! Что понадобилось здесь этим дьяволам? Он подался еще немного вперед и прислушался.

— Не знаю, командир... Вряд ли нам надо продолжать рейд. Достаточно намеков насчет какого-то Циклопа и от этой пташки. Ишь как напугана, что проболталась! Лучше вернемся-ка в Сите-Браво, к лодкам, и доложим обо всем, что выведали.

Говоривший — низкорослый, лысый и жилистый тип, грел руки над огнем, стоя к Гордону спиной; на плече у него висел дулом вниз автомат с пламегасителем. Рослый субъект, к которому он обращался как к командиру, имел шрам от подбородка до уха, и его не могла скрыть даже густая борода с проседью. Он скалился, демонстрируя провалы во рту.

— Ты что, веришь тому, что наплела здесь эта дуреха? Всей той ерунде насчет большого компьютера? Бредни! Она врет, чтобы мы скорее уносили ноги!

— Ах так! А что ты на это скажешь? — Лысый указал на фургон.

Гордон увидел в зеркале часть груза — разнообразные предметы, собранные, несомненно, здесь же, в университете, — сплошь электроника. Не фермерский инвентарь, не одежда, не безделушки — электроника! Он впервые видел фургон, забитый такого рода добычей. Отсюда следовали столь далеко идущие выводы, что у него заколотилось сердце. Гордон так разнервничался, что едва успел спрятаться, когда лысый повернулся, чтобы взять что-то со стола.

— А это? — не унимался лысый. На его ладони лежала игрушка — видеоигра, подобная той, какую Гордон видел в Коттедж-Гроув.

Экран засветился, игрушка издала мелодичный писк. Командир долго сверлил ее мрачным взглядом, затем передернул плечами:

— Ну и что? Чепуха!