Нас не удивляет, когда дети с жестокими, антисоциальными тенденциями плохо обращаются с животными или младшими детьми. Неудивительно и то, что такие дети могут мочиться в постель по ночам, поскольку все, что мы о них знаем, указывает на лежащую в основе их поведения фрустрацию из-за отсутствия контроля. Но третья часть «триады убийцы» является самой загадочной для всех, кто пытается исследовать закоулки преступного ума. Что такого есть в поджигательстве, что привлекает так много будущих монстров? Все люди разные, и восьмилетний мальчишка, нажимающий кнопку пожарной сигнализации, обращается к нам отнюдь не с тем же посланием, как шестнадцатилетний, хотя мотивация и может быть схожей. Но с самого начала службы я сознавал, что если мы хотим понять этих людей, нам надо разобраться с этой, весьма значительной, составляющей процесса их развития.
Мне довелось выслушать немало историй о поджигательстве в начале нашей программы тюремных интервью. Дэвид Берковиц, самопровозглашенный «Сын Сэма», устроил более двух тысяч пожаров в Нью-Йорке, прежде чем превратиться в серийного убийцу. Этот факт зафиксирован в его личном деле. Он являлся, как мы это называем, фетишистом-поджигателем, а для полиции – поджигателем, нарушающим общественный порядок, поскольку устраивал пожары в мусорных баках или на заброшенных свалках и в зданиях, преимущественно в Квинсе и Бруклине, а затем наблюдал, как пожарные бригады приезжают их тушить. Он вел тщательную опись своих преступлений, фиксируя даже средства, которыми разжигал огонь, и погодные условия – например, дул ли ветер, способствующий распространению пламени.
Часто, наблюдая за пожаром – Берковиц рассказал нам это сам, когда мы интервьюировали его в «Аттике», – он стоял неподалеку и мастурбировал; соответственно, поджог являлся для него преступлением на сексуальной почве. Он много говорил о мастурбации, и я спросил его, была ли она для него проблемой – такой вопрос имеется в нашем опроснике.
– Да, – ответил он.
– И остается по сей день? – поинтересовался я.
– Да, по сей день.
Причем по многу раз. Он сказал, что не может достичь удовлетворения, хоть и получает во время мастурбации множественные оргазмы. Я тут же начал вспоминать, что произошло с момента моего входа в тюремную камеру для допросов. Первое, что я сделал, – это пожал ему руку! Я не мог дождаться момента, чтобы пойти вымыть руки, но знал, что мне предстоит еще многочасовое интервью.
Когда я начал отмечать связь между поджигательством и сексуальным возбуждением, то стал советовать детективам требовать от полицейских фотографов, чтобы они снимали толпу на подозрительных пожарах, а затем изучали фотографии. Если какой-то парень там мастурбирует с застывшим выражением на лице, велика вероятность, что это и есть поджигатель.
Однажды я дал этот совет детективу из полиции Нью-Йорка, но тот сказал: «Это может сработать в других местах, Дуглас, а у нас, в Нью-Йорке, таких ребят пруд пруди! Практически на любом серьезном пожаре сразу несколько мастурбирует, несколько мочится, и куча делает бог знает что еще!»
Однако, вне зависимости от локации, поджигательство – это правонарушение, с которого множество опасных преступников начинает свой криминальный путь, поэтому именно с него мы и начнем.
Как и преступления с выраженным сексуальным мотивом, в частности, изнасилование и изнасилование с убийством, к которым со временем переходят многие правонарушители, поджог – это попытка получить власть и контроль, почувствовать себя успешным. Посмотрите, кем манипулируют поджигатели: жертвами огня, пожарными, полицией и властями, прессой и даже обществом в целом.
В 1980 году я был в Англии – преподавал профилирование в полицейском колледже Брэмсхилла, примерно в часе езды от Лондона. Брэмсхилл – британский аналог Академии ФБР в Куантико, которая тоже, так совпало, находится в часе езды от Вашингтона. (В Англии меня, однако, поразила всеобщая строгость; учащиеся ходили в форме или дорогих костюмах.) Большая часть материала, который я освещал, базировалась на делах, которые слушатели курса расследовали сами, и одно стало особенно показательным, потому что данные подтвердили мои заключения о раннем развитии, эволюции и мотивации серийных поджигателей.
Питер Джордж Динсдейл родился в 1960 году при весьма мрачных и суровых обстоятельствах. Его мать была проституткой, а сам он появился на свет эпилептиком и с уродством правой руки. Поначалу он жил с бабушкой, пока три года спустя мать с сожителем не вернули себе право опеки над ним. Однако семьи не получилось. В восемь лет Питер устроил пожар в торговом центре, а в одном из позднейших признаний упоминал, что разжигал огонь всякий раз, когда чувствовал «покалывание» в пальцах. При пожаре, инициатором которого он стал в тринадцать лет, погиб человек. Четыре года спустя он поджег дом престарелых, и там погибло одиннадцать стариков.
Другие свойства его характера также прекрасно вписывались в картину. Однажды он поругался с пожилым мужчиной, который заявил, что Динсдейл разгоняет его голубей. Динсдейл вернулся на место ссоры, свернул головы всем голубям и поджег мужчину, задремавшего в кресле, так что тот сгорел до смерти. В девятнадцать лет – и это типично для преступников подобного рода – он сменил имя на Брюс Ли, в честь звезды боевых искусств и киноактера, который являлся его кумиром. На следующий год он поджег дом в Гулле, убив мать с тремя сыновьями. В ходе облавы после пожара он и попался полиции. Ли признал себя виновным по целому списку непреднамеренных убийств и был приговорен к заключению в специализированной лечебнице. Когда его спрашивали о мотиве, Ли отвечал: «Я поклоняюсь огню. Огонь – мой хозяин, вот почему я устраиваю пожары».
Возможно, еще более показательными были слова прокурора, который выступал на суде: «Самое печальное, что это единственное его реальное достижение за всю жизнь».
Одно из моих наиболее интересных дел по серийным поджогам произошло в 1990-х в Сиэтле.
Гас Гэри был агентом из Бюро по расследованию преступлений, связанных с алкоголем, табаком и огнестрельным оружием (АТО), которое сотрудничало с моим отделом поддержки расследований. У него имелся офис в нашем коридоре без окон, на шестьдесят футов под землей, в Академии. Когда программа профилирования начала приносить результаты и помогать при расследованиях жестоких преступлений – убийств, изнасилований и похищений, – в особенности серийных, мне захотелось подключить к ней и другие наши следственные агентства, в частности секретную службу и АТО.
Специальный агент АТО Дэйн Ветцель прослушал мой курс по серийным поджигателям, и когда в Сиэтле ему попался подходящий случай, решил прибегнуть к профилированию; он направил материалы дела Гасу, а тот передал их в мой отдел. Ветцель сотрудничал с полицейским департаментом Линвуда, Вашингтон, – небольшого пригорода в северной части Сиэтла, где в одно воскресное утро загорелись сразу две церкви. Ветцель некогда работал адвокатом и был очень вдумчивым следователем.
Мы надеялись, что с помощью профилирования поймем, где поджигатель может нанести следующий удар. А если это нам не удастся, то разработаем предупредительную стратегию, чтобы заставить его совершить ошибку. Гас Гэри с самого начала знал, что мы имеем дело с изощренным и опытным преступником.
Первый пожар, который относили к серии, произошел 6 августа 1992 года, когда огонь вспыхнул в нескольких недостроенных домах. Следователи позднее установили, что поджигатель воспользовался карманной зажигалкой и куском рубероида. Когда пожарные отправили туда свои машины, он устроил еще три пожара, чтобы дергать их и «командовать», куда ехать.