– И?
Ханна откидывается на спину стула – дерево протестующе скрипит. Потом она делает глубокий вдох.
– О Воронах ходит очень много слухов. – Уже по выражению ее лица понимаю, речь идет не о чем-то положительном. Ханна выглядит так, словно пришла на похороны. – В прошлом году девушка из общежития не вернулась с вечеринки Воронов, состоявшейся в выходные. Вскоре после случившегося другие студенты покинули колледж. Вероятно, это было связано с Воронами. – Ханна громко сглотнула. – Ходят разные слухи о том, что произошло, но… По какому бы следу я ни шла, все бесполезно. Пожалуйста, держись от них подальше.
Я долго смотрю на подругу и кое-чего не нахожу. Огня, с которым она выполняет свою работу в «Шепчущем», ведет расследования. Азарт репортера. Он понадобился ей, чтобы бросить психологию и перевестись на журналистику.
– Ты работаешь над статьей с начала триместра, но ничего не рассказывала? И поэтому избегала меня все время? – Я пялюсь на нее, не веря своим ушам. Раньше она держала все в тайне. Теперь же я вспоминаю стопку бумаг, которую пару недель назад принесла ей из соседнего помещения редакции, где стоит принтер. Там было что-то про Воронов и Львов. Я подумала, речь идет о спортивных клубах.
– Я тебя избегаю? – Никто не умеет так хорошо управлять левой бровью как Ханна. Точно, словно по часам, я понимаю, насколько сильно ее сомнение. Можно было обойтись и без возмущенного тона. Ей необязательно было наклоняться вперед, опершись предплечьями на стол.
– Это было глупо, прости, – исправляюсь я. – Но…
Она быстро качает головой.
– Меня всегда поражает, насколько ты загружена. Потому я готова втискиваться в свободные места. – Улыбка превращает ее в другого человека. Неистовый репортер становится лучшей подругой в мире. Ханна заполучила горячо желаемую частичную стипендию Святого Иосифа и долго рассказывала мне об этом колледже, пока я сама не подала туда документы. Согласие лежало в почтовом ящике, а позже оказалось вместе с отказом в стипендии на моем письменном столе, где я его еще много недель не замечала. Тогда бабушка Лив и двоюродная бабушка Мэри взяли все в свои руки, собрали деньги семьи и отправили меня сюда.
Приходится сморгнуть слезы, которые постоянно наворачиваются на глаза, когда я вспоминаю о любви своей семьи. Сестра Фиби вместе с ее коллегой продали пирожные, чтобы достать мне маленький подержанный автомобиль, иначе я бы вряд ли смогла позволить себе недорогую квартиру. Ее нашла для меня двоюродная бабушка Мэри. К сожалению, квартира была закрыта из-за отравления асбестом, когда я приехала пораньше в Уайтфилд.
– Знакомый взгляд, – прерывает размышления Ханна. Подруга хватает меня за руку, которая так и лежит возле нетронутого стакана с кофе и бумажного пакета. – Ты снова убеждаешь себя, что твое обучение здесь идет наперекосяк.
Она словно вытаскивает все эти мысли из моей головы. Не будь она самым замечательным человеком в мире, ее способность насторожила бы меня.
– Но я права.
Чувствую, как глубокая темная яма, поглотившая меня после отказа в стипендии, снова открывается и затягивает.
Ханна это ощущает, быстро встает, обходит стол и садится на стул рядом со мной. Подруга берет меня за руку, сжимает ее.
– Ты со всем справишься, Кара. Фи написала обо всем черным по белому. Мы в тебя верим. Хоть мы и редко встречаемся, я тебя знаю. Уверена, ты все преодолеешь. Рада, что ты помогаешь мне в редакции.
– Это меньшее, что я могу предложить после того, как ты взяла меня к себе, – отвечаю сдавленным голосом.
– К сожалению, это продлилось недолго. – Подруга закрывает глаза. Я думаю о проклятии, которое, очевидно, на мне лежит. Моя семья смогла оплатить комнату рядом с кампусом. Она оказалась непригодной для жизни. Ханна тут же позвала меня к себе. Пока ее соседка не приехала на триместр раньше, чем планировалась. – Теперь я срочно ищу другой вариант.
– Спасибо, – искренне говорю я. – За все.