— А ты очень милая. Люси – красивое имя для служанки!

Но камеристка не растерялась, а вот вторая стояла рядом и испуганно смотрела в пол.

— Я не служанка, мой господин, а камеристка ее светлости, и я из благородной семьи!

— Вот как! Мне это по нраву! Твоя госпожа отказывает мне в ласке, а ты наверняка готова исправить эту оплошность. Пойдем, обещаю, я не обижу, тебе так понравится, что ты расскажешь потом Латгардис, от чего она отказалась!

Теодор взял Люси за руку, и девушка не сопротивлялась. Кто бы знал, что она уже три года прислуживает маман, а хозяин ни разу так и не заметил ее. Сколько раз она стелила ему постель с надеждой, что его светлость обратит на нее внимание, но, увы, видимо, это было ниже его достоинства. По крайней мере Люси так думала до этого момента.

В последний момент, когда Латгардис поняла, что происходит, она схватила камеристку за руку.

— Не смейте, господин! Оставьте ее…

Маленькие глаза Теодора стали круглыми.

— О, в принцессе пробуждается королевская кровь! – его слова прозвучали колко, словно таили в себе тысячу иголок. — Но твой выпендреж сейчас ни к чему, ты ничего не сделаешь против. Девушка сама согласна разделить с со мной эту ночь!

Теодор усмехнулся и, не выпуская своей добычи, гордо покинул комнату. Латгардис пришла в ужас от того, что Люси даже не попыталась сопротивляться, а отдалась пожеланию господина. Она упала в кресло и разрыдалась навзрыд. Больше всего ее ранили его слова.

Мудрая маман Роза-Альбина была права – это совсем не просто дойти достойно до брачного алтаря.