– Ты – Шпилька, – скорее уточнила, чем спросила та. Я всё же кивнула. – Цербер приказал мне подготовить тебя для встречи с ним. Меня зовут Йель.

Она присела, что–то сделав с цепью на моей ноге, которая тут же спала с щиколотки. Я благодарно кивнула, проведя пальцами по затёкшей коже с красным следом.

– Тебя нужно вымыть. Иди за мной, – бросила Йель, скрывшись в ванной.

Час, а может, и больше, я провела в просторной купальне. Йель что–то добавляла в горячую воду, отчего та пахла цветами. Она весьма долго провозилась с моими волосами, нещадно поливая их маслами и смягчая до тех пор, пока они перестали быть жёсткими. Что ж, а я думала идти и обращаться за этим в салон. Правда, это не меняет того, что готовят меня так перед встречей с самым опасным существом на Тутаме.

После, хорошо намылив мочалку, Йель начала скрести меня чуть ли не до крови. Я извивалась и брыкалась, но её рука оказалась твёрдой, не давая мне вырваться. В конечном итоге я сверкала так, как никогда за всю свою жизнь. После этого, завернув мои волосы в полотенце, девушка начала обрабатывать раны, снимая оттёк с руки и ноги какими–то спреями и мазями.

Вновь пройдя в её комнату, мы ещё час сидели прямо на полу. Я терпела, когда она возилась с моими волосами и лицом, стараясь лишний раз не подавать голос. И всё же не сдержалась раздосадованного вздоха при виде одежды, которую мне придётся на себя надеть. В такую ножик не спрячешь...

– А другого нет?

– Цербер пожелал видеть тебя в этом, – непреклонно произнесла Йель. Она только так и отвечала мне: Цербер то, Цербер сё…

Я вздохнула, понимая, что особо выбора и нет. Придётся надевать.

Йель помогла мне со струящейся белой тканью, которая, на самом деле, представляла собой одну длинную полоску. И эта полоска, переброшенная на плечи, петлёй прикрывала грудь, идя двумя полосами на спине и соединяясь с какой–то замысловатой цепью. В итоге у меня был закрыт перед и зад тканью, через которую буквально было видно всё. Хорошо что на ней были вышиты узоры серебряной ниткой, что хоть как–то спасало от полного стыда.

Завив волосы, что рыжими локонами упали на спину, Йель надела на голову лёгкую диадему, завязав несколько прядей в небольшой пышный пучок на затылке. И только тогда позволила мне взглянуть на себя.

От увиденного у меня так и вспыхнули уши, и я едва удержалась от того, чтобы не прикрыть себя руками. О, Ориас бы это оценил. Ткань подчёркивала мою талию и тонкие ноги, а так же сравнительно небольшую грудь. Лицо так и дышало свежестью: волосы были мягче, с золотистым отливом, и несколько завитых прядей обрамляло скулы. Глаза, казавшиеся как никогда голубыми, были подведены золотой сурьмой, а губы подкрашены тёмно–бордовой помадой. Я не узнавала себя, и этого добивался Цербер. Он уже сделал меня одной из своих наложниц, пусть и не объявил об этом.

– Нам пора. Цербер ждёт, – позвала Йель, выходя из комнаты.

Я босиком пошла за ней, слыша, как звенят золотые браслеты на ногах и руках. Звёзды, наверное, не стоит говорить, кем я сейчас себя чувствую. Явно не королевой. А если и королевой, то совершенно другого направления.

Мы остановились перед роскошными дверьми из белой кости с вырезанными на ней узорами. Сердце гулко билось в груди, мешая дышать, и я впила ногти в ладони. Всё в порядке, Мэл. Ты выберешься из этой передряги. До этого выбиралась и выберешься сейчас.

Двери плавно раскрылись, и тёплый свет затопил коридор. Я зажмурилась, войдя следом за Йель в просторную комнату и тут же найдя того, кто всё это устроил.

Цербер.