— Я не сказала, что это не может послужить основанием для апелляции. Я имела в виду только то, что такая вероятность не гарантирована на все сто процентов. Как давно та женщина-присяжная якобы подвергалась домашнему насилию?

— Я точно не помню, — миссис Оландер потерла большим пальцем медную застежку своей сумочки. — Возможно, лет двадцать назад или около того. Да только какое это имеет значение?

— Двадцать лет — это очень много. При таком сроке давности присяжная действительно могла отнестись к делу совершенно непредвзято.

— Не могла… Это невозможно, — прошипела миссис Оландер.

Она исходила из собственного опыта?

Морган не стала с ней спорить и перевела разговор на другую тему:

— Каково ваше финансовое положение? Защита Эрика, должно быть, обошлась вам в приличную копеечку.

— Именно так, — хмурая гримаса на лице миссис Оландер скривила ей даже линию подбородка; уныние в опухших глазах сменилось мрачной подавленностью. — Да и бизнес шел в последние годы не лучшим образом. Маленькие фермы, под стать нашей, неуклонно вытесняются с рынка. Уцелеть в таких условиях могут лишь крупные предприятия.

— Вы продали ферму.

Миссис Оландер кивнула:

— Мы переоформили закладную, чтобы покрыть расходы на защиту Эрика, но этих денег оказалось недостаточно. Мы не потянули новые счета адвоката и выплаты по закладной. Потеряли практически все. Мы прожили в этом доме двадцать пять лет, но, по правде сказать, коровы едва оправдывают свой прокорм. Скоро мы должны съехать. Я думала, что буду из-за этого переживать. Но нет…

— Апелляция предполагает повторное, детальное изучение и юридическую оценку всех обстоятельств дела и составление длинных и путаных заключений в письменной форме, а это все выливается в большое количество оплачиваемых часов работы адвоката. Подача апелляции может обойтись вам очень дорого.

Глаза миссис Оландер наполнились отчаянием:

— Мой сын сидит в тюремной камере, и он останется в ней до конца своей жизни, если мы ничего не предпримем.

Как бы Морган ей ни сочувствовала — как мать матери — это дело все же было не для нее. Выдвинув один из ящиков своего стола, она достала оттуда маленькую записную книжку и записала в ней название более крупной юридической фирмы в их районе. Время от времени они «передавали» друг другу клиентов в зависимости от обстоятельств. Некоторым клиентам достаточно было консультаций и услуг одного адвоката. Для ведения других дел (таких, как апелляция по делу Эрика Оландера) требовался целый штат сотрудников.

Кроме того, Морган показалось странным явное отсутствие у гостьи хоть какого-то сожаления в связи со смертью ее невестки. Да что уж там! В миссис Оландер все было не так. И профессиональная чуйка подсказывала Морган: Эрик Оландер убил свою жену в порыве гнева — именно так, как описал прокурор и подтвердили свидетельские показания.

Морган вырвала листок из записной книжки и протянула его миссис Оландер:

— Я крайне редко берусь за дела, связанные с обжалованием приговоров. Я — судебный адвокат. А вам нужен адвокат, специализирующийся на пересмотре дел в апелляционном порядке. Это совершенно иная процедура, требующая иного набора навыков. Вы с гораздо большей пользой распорядитесь своими деньгами, если наймете адвоката, занимающегося обжалованием судебных решений.

— Вы отказываете мне? — миссис Оландер уставилась на бумажный листок так, словно он мог ее укусить.

— Да. Вам действительно следует обратиться в более крупную фирму.