Не открывая глаз, Сергей попытался припомнить прошедшие события, однако, кроме смутных видений ярких ламп, барной стойки с рядом разноцветных шотов и чьей-то отвратительно обвисшей груди, назойливо маячившей прямо перед носом, ничего так и не всплыло.

— Что ж я так ужрался-то, а? Опять.

В голове что-то взорвалось, едва не отправив мужчину в нокаут, удержаться на краю удалось только серьезным волевым усилием.

Ох ты ж, ёкарный бабай… А вот такие последствия попахивали не просто обычным пятничным загулом, который, чего уж греха таить, давно превратился в загул ежедневный, а чем-то посерьезней. Стараясь максимально абстрагироваться от своего печального состояния, дабы не воспоследовало чего посерьезней головной боли, Сергей принялся лениво гадать, что же послужило его причиной.

К чести Сергея было сказать, что в таком состоянии он бывал не так уж и часто. Все дело в том, что за годы ежедневных возлияний, доза алкоголя, потребная для того, чтобы уложить его спать, становилась все меньше и меньше. Сил и задора тоже не прибавлялось. Потому нажирался Сергей, вот так, чтобы до полусмерти, до синевы и сердечного замирания, только в исключительных случаях…

И с чего вдруг сейчас-то так накидался? Тайна сие великая есть.

Яркие точки и черточки, которые метались за закрытыми веками, слегка успокоились, и мужчина почувствовал облегчение. Голова все еще болела, но уже не так остро, постепенно уходя в привычный фон. Неприятный комок подпирал горло, сигнализируя о подскочившем давлении. И ко всему прочему, жутко хотелось пить. Но, стоило лишь представить, как отреагирует страдающий организм на малейшее напряжение, жажда тут же отошла на задний план.

— Сон — это здоровье! — мелькнула последняя вялая мысль, и Сергей начал вновь проваливаться в целительное забытье, машинально облизывая пересохшие губы. В джунгли пришла Великая Сушь.

— Я принесла воды для страждущего, служительница Сиоллин!

— Тише, дитя. Странник спит, не тревожь его.

По всем законам драматургии, Сергей сейчас должен был вскочить в диком изумлении, так как точно знал, что живет один. И более того, даже если предположить, что сегодня кто-то решил составить ему компанию, вряд ли это "служительница Сиоллин". А ведь там еще вторая была! А две женщины у Сергея не ночевали даже в его лучшие годы.

Но мужчина не повел и бровью. В принципе, такого результата он ожидал давно. Delirium tremens, по-простому, белая горячка или белочка. Именно ее приход так долго и упорно пророчила ему Ирина, жена, правда, давно уже бывшая.

— А может, это просто шиза? — собственный голос показался каким-то чужим. Сергей представил, что сейчас откроет глаза в абсолютно пустой комнате, а голоса, эти приятные, спокойные женские голоса так и останутся в голове. И в один прекрасный день вдруг заставят сделать что-то плохое или странное, например, убить соседку по площадке, а потом выйти в окно.

— Он проснулся, служительница Сиоллин!

— Вижу, дитя.

На пылающий лоб мужчины вдруг опустилась прохладная ладонь. И раньше, чем успел осознать, он распахнул глаза мгновенно и широко, как старинная кукла, которая умеет говорить слово: "Мама", когда ее переворачивают. Именно это слово сейчас рвалось из окончательно пересохшего горла. Но голос отказал, и некоторое время эмоции он мог выражать только глазами, отчаянно выкатывающимися из орбит.

Женщина, сидящая на стуле с высокой, прямой спинкой, та самая, которая сейчас касалась тонкими пальцами его лба, была абсолютно синяя.

Причем в самом, что ни на есть, прямом смысле этого слова. Было такое, когда-то модное… Да! Точно. Индиго!

Вот именно такого оттенка была кожа у немолодой уже красавицы, которая склонилась над Сергеем с выражением испуганного и настороженного сочувствия на лице.

— Как ты себя чувствуешь, странник? Рокон нашел тебя в лесу, когда ходил за горихвостами к завтраку. Ты был без сознания, поэтому мы доставили тебя в обитель. Ты слышишь меня? — на гладком лбу женщины пролегла вертикальная морщинка, брови сдвинулись.