– В режиме фиксации, – кивнул Булышев. – Цыган в республике больше нет. Так сегодня устраняют конкурентов. Так вот – говорю коротко. Как тебе известно, опийные плантации в Афганистане никто не уничтожал и уничтожать не собирается. Караваны из Афганистана идут прямиком сюда, в Изгорию.

– Каким образом?

– Это мне неизвестно. Пока неизвестно. Но точно известно, что здесь, в Изгорске, действует целое наркопредприятие, завод. Опий перерабатывают в героин, а потом он идет в различные города России, страны СНГ, дальнее зарубежье. Способ доставки опять же неизвестен, но кое-какие подозрения есть.

– Зачем вам я? Где, спрашивается, космическая разведка ГРУ? Банку пива из космоса разглядеть могут, а тут… Целые караваны.

– Я успешно внедрил в наркомафию своего верного человека, – никак не отреагировав на мою колкость, продолжил Булышев. – Он сумел узнать многое и сегодня должен был рассказать мне нечто важное. Но его убили. Тело ты видел…

Не только тело, я видел саму смерть этого человека. Эх, знать бы все заранее, тогда и оружие у меня было бы не холостое.

– Так вот, – чуть помолчав, заговорил дальше Булышев, – противодействие идет на самом высоком уровне. Я же тебе объяснил – картель, монополия. Это колоссальная прибыль.

– А ваши коллеги?

– Что коллеги? У них свои трудности. Милиция и госнаркоконтроль, например, не могут бороться с мелкими торговцами. Закон ныне запрещает их трогать. Доза в кармане маленькая, на одного – даже задерживать не имеют права. Кто такие законы придумывает?

– Те, кому выгодно.

– А выгодно многим. Врачам-наркологам, например. Не всем, конечно. Но есть такие… врачи. Представь, какие деньжищи платят богатенькие папы и мамы, чтобы избавить своих чад от наркозависимости. Иной «нарколог» за неделю на новенькую «БМВ» зарабатывает… Да и у ментов и наркополицейских своя выгода, даже если они некоррумпированы. Чем выше наркопреступность, тем выше и их, полицейских, статус. Отсюда и отдельная строка в бюджете, увеличение технической базы, повышение оклада и прочее. Это страшный, абсолютно порочный круг. А выгоден он тем, кто в середине девяностых то ли от наглости, то ли по забывчивости ляпнул: «Слишком густо населена страна наша, Россияния! Подсократить бы население, и сразу все наладится!» Потом спохватились, затаились. Больше подобных фраз не произносили. Однако слово не воробей… Короче, я работаю без всяких контактов. Без местной милиции, ФСБ, наркоконтроля. Вся информация лично начальнику специального управления ФСБ, моему проверенному товарищу генералу Сладкову. Но даже при такой закрытости я где-то прокололся, и мой агент погиб. Теперь у меня нет ничего. Ни агентуры, ни информации. Центр вынужден будет свернуть дальнейшие действия… А местным структурам картель не по зубам… Ежегодно в России оседает пятнадцать тонн героина. И это только из одного Афганистана… Вот потому и стояла там в свое время Сороковая армия.

Об этом же говорил некоторое время назад и мой недавний командир майор Сергеев.

– Нужно выяснить, где находится наркозавод, база и кто ее истинные хозяева.

«Твоей бы… Федеральной службе и поискать», – мысленно произнес я.

– С этой базы тонны наркотиков двинутся по всей России, – продолжил Булышев. – Решай сам.

– Чего тут решать? А как с командованием? – спросил я.

– Договоримся. В этом деле Москва поможет.

Меня еще в детстве тренер по боксу наставлял: в драку лишний раз не ввязывайся, избегай драки всеми удобными способами. Но уж если ввязался, стой до конца, спины противнику не показывай. Раз уж по-иному не получается… И сейчас, кажется, именно такая ситуация.

– Я все понимаю… В госпиталь вам все же надо, – довольно твердо проговорил я.

– Не надо госпиталя. Мне вот сюда надо! – Булышев кивнул в сторону аптеки. – Здесь есть одна очень хорошая женщина. Потолковей иных профессоров медицины будет. Значит, по рукам.