– И что теперь? – спросил Чабан.
«Ливень», детские зонтики, объекты «Кох» и «Верещагин»… Я, кажется, начинал догадываться, о чем шла речь.
– Вы спровоцировали меня, – говорил между тем поднявшийся на ноги Стекольщик. – Вся последующая кровь на вашей совести, гвардейцы! Вы можете пытать меня, жечь раскаленным железом. Запущенную машину уже не остановить. План «Ливень» не имеет обратного хода.
– Стоп! – оборвал его я. – «Ливень» – это террористическая акция? Детские зонтики – это… школа или детский сад?!
– Как ты быстро соображаешь, Вечер, – покачал головой Стекольщик. – Вы спровоцировали новый «Норд-Ост», гвардейцы… Акция «Ливень» остановится, как только вы покинете мой «аэроклуб» и сдадитесь. Я никому не отдам картель… Если хотите, можете позвонить в местную милицию. Между прочим, в город террористы войдут именно под милицейским прикрытием… Люди почему-то предпочитают служить мне, а не вам и генералу Сладкову.
Павел Робертович позволил себе снисходительную, но при этом злую усмешку.
– Два или три грузовика с красным крестом, впереди милиция? – уточнил Чабан.
– Именно так, – кивнул Стекольщик. – Два грузовика, впереди милиция. Через час об этом будут говорить все телеканалы.
Да, последнее время террористы придерживались именно такой тактики. Обычно маскировались под международные врачебно-гуманитарные миссии.
– В любом случае вы ничего не успеете… Мне же более не о чем с вами говорить. – В голосе Стекольщика появилась брезгливость. – Продолжим нашу беседу через час.
Объекты «Кох» и «Верещагин». Где это? Ясно, что в Солнцедарском крае. Эта гнида говорит, что пройдет не более часа. Значит, террористические группы совсем близко. Они были созданы и натасканы Стекольщиком именно на такой вот случай захвата наркопредприятия…
Между тем Чабан поднял пистолет и направил его на Стекольщика.
– Стекольщик, или как там тебя. Я не буду считать до трех, – проговорил Яков Максимович. – Ты понял меня?
И тут я впервые увидел, что невозмутимое лицо Игнатьева-Стекольщика дрогнуло. Он столкнулся со взглядом огромных безжалостных глаз Чабана. И тут, не говоря ни слова, Яков Максимович выстрелил в Стекольщика. Тот по-заячьи вскрикнул, упал на колени. На животе стало быстро расползаться бурое пятно.
– Считай, что по приговору военного трибунала, – произнес Чабан и направил пистолет в голову Павла Робертовича.
– Нет, н-е-еет! – застонал Стекольщик. – Ты пожалеешь…
Договорить он не успел, так как вторая пуля, выпущенная из пистолета Чабана, вошла точно в лоб.
– Все, этой гниды больше нет, – проговорил Чабан. – Больше не будет торгов, интриг, заманчивых предложений… Будет война. Валентин, ты здорово все сообразил. Сейчас посмотрим карту.
Карта и краткий справочник были при нас, на то мы и разведка. Чабан и остальные просматривали карту, а я искал детские учреждения в справочнике. Школы, детские сады, школа-интернат, детская больница… Где «Кох»? Где «Верещагин»?
– Террористы скорее всего выдвинутся со стороны Изгории, – вслух размышлял Чабан.