Пот градом катил по лицам краснофлотцев, и шлюпка летела, как на гонках, но эсминец, постепенно вырастая на глазах, скоро оказался уже в нескольких кабельтовых[7] от нее. Стало ясно, что от преследования не уйти. Над палубой крестоносца взвилось облачко орудийного выстрела, и одиночный снаряд взметнул прямо по курсу шлюпки столб воды.

— Суши весла! — приказал Тимка, и не успел он вспомнить, какой должна быть команда, чтобы краснофлотцы приготовились к бою, как левый баковый Шавырин рванулся к винтовке у своих ног, и боцман взял командование шлюпкой на себя.

— Отставить! — приказал он.

Усатый левый загребной напомнил:

— У нас нет патронов.

— С нами дети… — сказал боцман и, не обращая внимания на возглас протеста, который вырвался у Тимки, приказал: — Оружие — за борт!

Винтовки полетели в воду. И сразу над головами, взбив за кормой фонтанчики воды, просвистела пулеметная очередь.

— Хэнде хох! — потребовал с эсминца усиленный мегафоном голос.

— Весла по борту! — машинально скомандовал Тимка. Весла заболтались вдоль бортов шлюпки.

— Руки вверх! — повторили с эсминца по-русски.

Боцман незаметно выдернул из кармана каган и, приподняв ногой кормовой решетчатый люк, бросил под него оружие.

Тимка хотел закричать на боцмана от обиды и злости, но тот рявкнул:

— Поднять руки!

Краснофлотцы подняли над головами тяжелые, натруженные веслами руки.

Душный спазм перехватил горло Тимки, и скорее машинально, чем сознательно, он крутнул руль вправо. Когда нос эсминца готов был перерезать шлюпку надвое. Борт ее затрещал, ударившись о скулу эсминца.

Крестоносец дал задний ход, гася скорость. Сверху, с палубы его, на шлюпку уставились автоматы.

В черном, расстегнутом на груди кителе офицер что-то сказал по-немецки.

Краснофлотцы его не поняли, но брошенный сверху штормтрап без слов говорил, что требуется от бывших краснофлотцев «Штормового».

— Поднимайся… — приказал боцман.

Никто из краснофлотцев не шевельнулся.