«Но вместе с тем мы должны также сказать, чтобы сразу же не впасть в тон чрезмерного самохвальства, что здесь сыграли роль не только подвиг Красной Армии и сила ее, а и международная обстановка и наша дипломатия.
Было время, когда Япония и Соединенные Штаты Америки подписывали соглашения о поддержке Колчака. Это время ушло так далеко, что многие из нас, пожалуй, о нем совсем и забыли. Но оно было. И если мы добились того, что подобное соглашение уже невозможно, если мы достигли того, что японцы, несмотря на всю их военную силу, объявили о своем уходе и выполнили это обещание, то тут, конечно, есть заслуга и нашей дипломатии» {110}.
Конечно же, Блюхер вместе со всеми порадовался я этим словам Ильича. И вспомнился ему, может быть, в те минуты давний соратник Ленина по партии Федор Николаевич Петров, с кем так тесно сблизился он в дни Дайренской русско-японской конференции и кто приоткрыл дотоле неведомый ему мир дипломатии. Вспомнилась, быть может, и фраза, сказанная им японцам при отъезде из Дайрена: «Я не сомневаюсь приехать в Читу, а переговоры, если нужно будет начать, мы начнем во Владивостоке». Так ведь оно и стало, с той лишь небольшой поправкой, что японцы были вынуждены подписать свое заявление об уходе несколько раньше, когда части НРА находились на ближних подступах к Владивостоку. Но, разумеется, не знал и не думал тогда отец, что совсем скоро именно военно-дипломатическая работа станет на длительное время его главным партийным и государственным долгом. [141]
По просьбе Сунь Ят-сена
В 1924 году отец был прикомандирован к Революционному совету Союза ССР для выполнения особо важных поручений и вскоре выехал за пределы Родины, получив ответственнейшее правительственное задание. Маршал Советского Союза В. И. Чуйков в статье «Герои живут в веках», опубликованной газетой «Правда» к 90-летию со дня рождения В. К. Блюхера, охарактеризовал суть этой поездки следующим образом: «Октябрьская социалистическая революция послужила толчком к подъему революционной борьбы во всем мире, пробудила и народы Дальнего Востока, Прогрессивные силы Китая во главе с доктором Сунь Ят-сеном поднялись на борьбу с иноземными угнетателями и продажными китайскими милитаристами. Осенью 1924 года Советское правительство по просьбе Сунь Ят-сена направило В. К. Блюхера под фамилией Галина в Южный Китай в качестве главного военного советника Кантонского правительства. Под его руководством был проведен в 1926 году Великий Северный поход» {111}.
В Китае отец работал по август 1927 года с перерывом в восемь месяцев - с октября 1925-го по май 1926 года, когда в связи с резким ухудшением состояния здоровья выезжал на лечение в Советский Союз. По завершении заграничной командировки он собирался подготовить совместно с группой военных советников и издать книгу о Китае {112}. Однако чрезвычайная его занятость на посту командующего Особой Краснознаменной дальневосточной армией (ОКДВА) не позволила осуществить этот замысел.
Китайский период жизни и боевой деятельности отца давно вызывал у меня особый интерес. То было время, когда наиболее ярко проявились не только его полководческие способности и талант дипломата, но и высочайшие качества подлинного большевика-интернационалиста, умевшего глубоко проникать во все сферы общественно-политической, военной и экономической жизни Китая, трудовой народ которого под влиянием Великого Октября [142]встал на путь борьбы за национальное и социальное освобождение.
Беззаветно служила тогда делу китайской революции я моя мама. Родилась она в Харькове, росла и воспитывалась в Харбине. Окончив позже Бестужевские курсы в Петрограде, начала с победой Советской власти работать в Российском телеграфном агентстве и вскоре была командирована в его пекинское отделение. Осенью 1923 года маму направили в аппарат главного политического советника при правительстве Сунь Ят-сена М. М. Бородина, а когда в Китай прибыл отец, она стала его ближайшей помощницей, взявшей на себя обязанности переводчицы, стенографистки и машинистки.
В пору моего детства отец и мама очень часто вспоминали о житье-бытье в Китае, но я был слишком мал, чтобы разобраться во всем, что там происходило. Китаем я «заболел» уже в солидном возрасте, когда мне выпало несколько лет жить и трудиться в Москве. Первой меня ввела в курс тех дел З. С. Дубасова, о которой уже упоминал. Она была китаеведом и хорошо знала маму по работе в Пекине.
Зоя Сергеевна познакомила меня с товарищами, которые находились в Китае вместе с моими родителями. Примечательно, что эти встречи происходили у меня во время подготовки ими мемуаров о бескорыстной интернациональной помощи Советского Союза китайскому народу и один из самых бурных этапов его освободительного движения.
Шли годы, в моей библиотеке одна за другой появлялись книги, посвященные китайской революции 1925-1927 годов и участию в ней в качестве военных советников, переводчиков, китаеведов наших советских людей. Да и сам главный военный советник оставил для история свидетельства о событиях давних лет. Уже вторым изданием вышла в свет работа А. И. Картуновой «Блюхер в Китае. 1924-1927 гг.». В ней собраны материалы и документы, принадлежащие перу отца в бытность его в заграничной миссии.
Меня давно занимал вопрос: при каких обстоятельствах отец перед отъездом в Китай принял псевдоним «Галин»? Ответ на это почерпнул в мемуарных книгах М. И. Казанина «В штабе Блюхера» и К. А. Мерецкова «На службе народу». [143]
При оформлении заграничного паспорта во Владивостоке отца спросили, какую фамилию поставить. Он сказал:
- Пишите Галин. Жена-то ведь Галина.
- А имя и отчество?
- Гм, - чуть помедлил отец, но тут же нашелся: - Дети у меня Зоя и Всеволод… Давайте - Зой Всеволодович.
Раздался дружный хохот. Кто-то заметил:
- Имени-то такого нет - Зой…
- А разве имена - это только те, что в святцах? - парировал отец {113}.
Фамилию «Галин» в Китае первое время произносили немного иначе. Корреспонденты французского телеграфного агентства быстро обнаружили, что у Сунь Ят-сена основным советником по военным вопросам является некий человек плотного телосложения, с постоянной улыбкой на явно европейском лице. Кто же этот иностранец, дающий весьма квалифицированные рекомендации вождю китайской революции? Распространился слух, что это какой-то отставной французский генерал Гален. Сотрудники генштаба Франции тщетно искали в своем военно-учетном столе личного состава такую фамилию и в ответ на вопросы журналистов только пожимали плечами. Тогда дотошные газетчики приступили к поискам с другого конца и докопались, что мифический француз - это не кто иной, как герой гражданской войны в Советской России, приехавший в Китай по приглашению доктора Сунь Ят-сена из того же лагеря, что и политический советник ЦИК гоминьдана большевик М. М. Бородин, военный атташе А. И. Егоров и военный советник Ивановский (А. С. Бубнов) {114}.