К тому же, хоть скользкий Земсков и на меня саму произвел очень противоречивое впечатление, тот факт, что Лазарев столь бесцеремонно вмешался в разговор с моим клиентом, ожидаемо вызвал раздражение.

Тем не менее, Дэн, тоже не собираясь сдаваться, вошел в кабинет следом за мной, захлопнул дверь и буквально выхватил у меня из рук оставленные недавним гостем документы:

— Ты хоть понимаешь, во что чуть не ввязалась? — прошипел он сквозь сжатые зубы, швырнув стопку бумаг на стол, отчего они тут же разлетелись по нему.

— Ну просвети! — выдохнула я, уперев в бедро одну руку, второй я жестикулировала, не в силах сдержать недовольство. — Ты же у нас знаешь всё обо всех, только информацию предпочитаешь выдавать дозированно! Неужто я теперь достойна узнать хотя бы часть великих хитроумных планов самого Дениса Станиславовича Лазарева?!

Судя по его прищуренным глазам и подрагивающей верхней губе, Дэн тоже был зол и не собирался это скрывать.

— Я просто никогда не взваливаю на тебя ту информацию, знание которой может быть опасным, однако вынужден рассказать, поскольку ты уже оказалась в этом дерьме по щиколотку, — сдержался он, чтобы не ответить на моё откровенное паясничество. — Земсков — сын одного криминального авторитета, который сейчас отошел от дел, занявшись собственным пошатнувшимся здоровьем. Его деятельность незаконна и принимать участие в ней ты не станешь.

— Я еще не все документы успела посмотреть, но… — начала недоуменно.

В предоставленных бумагах ничего, что могло бы указывать на незаконность его просьбы не было. На первый взгляд. Однако, Дэн не дал мне договорить, объяснив:

— Половина из них сфальсифицированы. И мне известно об этом лишь потому, что позавчера я взял «РМП» на юридическое обеспечение. Я еще не во всем разобрался, но предприятие рабочее и прибыльное. Вероятно, поэтому Олег и решился на его рейдерский захват.

В моем представлении подобное должно было происходить более колоритно, с оружием и криками, однако, теоретически было возможно провести всё красиво и практически чисто, замарав лишь руки юриста, который согласится в этом участвовать.

— Хорошо, я поняла, — капитулировала, признавая, что с его опытом и знаниями мне не тягаться. — Что-то еще?

Он кивнул:

— Еще тебе нужно написать объяснение в Адвокатскую палату в ответ на анонимку о том, что по делу Сахарова ты защищала интересы и свидетеля и подозреваемого, допустив конфликт.

Я растерянно склонила голову к правому плечу:

— Но этого же не было?!

— Я знаю, — снова кивнул Дэн, — Так в объяснительной и напиши. С популярностью часто приходит зависть, особенно среди коллег.

— То есть ты считаешь, что эту чушь мог написать кто-то из адвокатов?

— Конечно, — он равнодушно пожал плечами. — И даже догадываюсь кто именно. Перед тем, как обратиться к тебе, Сахаров консультировался у Костенко, а потом все-таки заключил соглашение с тобой, вот и результат.

Фыркнула. Я этого Костенко видела-то всего пару раз, однако он счел это поверхностное знакомство достаточным для того, чтобы писать на меня анонимки.

Вообще, мое прежнее мнение об адвокатах, как об особой касте достойнейших и умнейших из юристов, построенное на примере обоих Лазаревых, которые являлись образцом вышесказанного, за прошедший год и без того успело дать огромную трещину.