Но как бы ни старалась стереть все воспоминания о нем из своей памяти, ничего не выходило. Вернее, выходило, но не так, как планировала. Чем сильнее старалась все забыть, тем ярче они становились, врываясь даже в мои сны. Не сравнивать своих теперешних кавалеров со Стасом также не очень то получалось. Словно закон подлости, но все они ему уступали, причем по большинству параметров. И постели это касалось в том числе, хотя тогда он был восемнадцатилетним пацаном. А может потому, что я его любила, а их нет? Но задумываться об этом я не хотела. Не было ни сил, ни желания.

Единственный, кто задержался за эти семь лет, это Майкл. Но он сразу выбрал другую стратегию со мной. Не пытался затащить в постель после нескольких свиданий. Не пытался залезть в душу. Налаживал отношения с моим сыном. Правда, у него это не сильно получилось. Но обвинить Майкла в отсутствии интереса к ребенку и желания подружиться с ним я не могла. У Макса очень сложный характер, и не последнюю в этом роль играло отсутствие отца и дикое желание сына найти его. В последнее время практически маниакальное.

Максим же относился к моему "другу" нейтрально до тех пор, пока не зашел разговор о возможной нашей с ним свадьбе. Вот черт дернул Майкла раскрыть рот на эту тему! И вот тут нейтралитет перешел в негатив. Добиться от сына, чем он именно его не устраивает, я не смогла. Всегда получая один и тот же ответ на мой вопрос о негативе к Майклу — "Мамочка, не выходи за него, нам и вдвоем хорошо и больше никто не нужен, кроме деда и Бекки". Глубоко внутри, я была согласна с сыном. К Майклу я не испытывала сильных чувств, но с ним было спокойно и надежно. Я его не ревновала, не было дикого желания, фейерверков. Но было уважение и доверие. А разве не это главное во взаимоотношениях внутри пары?

Сильные чувства только мешают и не дают правильно оценить ситуацию, а если они еще и не взаимны, то грозят погрести под грудами обломков разбившихся надежд. Сама через это прошла и больше такого испытывать не желаю.

Вынырнув из своих мыслей, посмотрела на сына. Он крепко спал, подоткнув плед, я погладила его по голове. Такой безмятежный, юный, беззащитный. Каждый день в течение девяти лет вижу, как он растет, меняется и все больше становиться похож на своего отца. Это живое напоминание мне моих несбывшихся надежд, но если мне предложили что-либо изменить в моем прошлом, я бы отказалась не раздумывая. Максимка — мой двигатель, мой смысл жизни, мой маяк. Вместе мы справимся со всеми трудностями.

Надеюсь, наша поездка пройдет тихо и незаметно для Стаса и его семьи. Но стоит лишь посмотреть в серые хитрые глазенки сынули, и приходит понимание, что все будет непросто. Ох, как непросто! Он все чаще и настойчивее интересуется отцом, и на все мои доводы лишь хмурится. И сейчас эту неожиданную поездку воспринял слишком с большим энтузиазмом. Хорошо, если отделаемся малой кровью, но интуиция вопит об обратном.

Надо с Дашей будет поговорить сразу по прилету об этой проблеме, грозящей большими возможными неприятностями. Она говорила, что Стас уехал и его никто не видел уже несколько месяцев. Может, он не вернется и Макс, не найдя его, успокоится? Верится, конечно, с трудом, но исключать такой вариант тоже не стоит.

Глянув на время, до прилета в Москву осталось часа четыре, надо поспать. Об остальном подумаю позже. Грядущий день обещает быть трудным.

Москва нас встретила дождиком и порывистым ветром. Ну, здравствуй, родная столица. Хорошо хоть, додумалась захватить себе и ребенку ветровки. Наш самолет подали "к рукаву" и, выйдя одними из первых пассажиров, получив багаж, мы двинулись к выходу. На выходе из терминала нас встречали Дарья и ее муж Сережа. Как же я рада их видеть.

За столько лет Москва изменилась до неузнаваемости, даже поностальгировать не получается, все чужое…

Дарья щебетала, рассказывая нам последние новости. Я слушала ее вполуха, всматриваясь в проносящиеся пейзажи за окном автомобиля, и пытаясь найти хоть что-то родное. Макс тоже вертел головешкой в разные стороны, рассматривая все с восторгом, задавая уточняющие вопросы. Несмотря на то, что он хорошо говорил на русском языке, но на эмоциях забывал слова, чем вызывал заливистый смех Даши и тихий Сережи.

— Буржуи! — воскликнула Дарья. — Это ж надо так, родной язык забыть! Ну, ничего, Макс, поживешь в России лето, все вспомнишь, а что не вспомнишь, то выучим с тобой заново.

— Кому родной, а кому и не очень. Он родился-то не здесь. Да и в Россию приехал впервые! Так что отстань от ребенка. — Не отвлекаясь от дороги, вставил свои пять копеек Серега.

Так и подъехали к их дому. Как-то сразу было решено, что жить будем у нее, а не в бабушкином коттедже. Когда заберем бабулю мы, конечно, переедем, но а сейчас так.

Пока Сергей и Макс пошли относить наши вещи на второй этаж, Даша пристально на меня посмотрела.

— Ты что такая напряженная? Сильно устала? К твоей бабушке поедем позже, в часы приема. У нее состояние тяжелое, но стабильное.

— Хорошо. Знаешь, Даш, как-то не могу до сих пор поверить, что я в Россию вернулась. Мандраж, наверно. Черт его знает.